Тень Александра - [52]

— Мы нашли в саркофаге титановую пряжку, возможно, от нагрудника. Такие бывают на доспехах, она, должно быть, вырвана из подгнившего кожаного ремня. По сути, она могла бы оторваться и три года назад.

— Невозможно, — твердо заявил Гиацинт.

— Почему же? — осведомился я.

— Потому что доспехи так и не были возвращены в Александрию.

Амина перевернула несколько страниц и громко прочла:

— «Позднее, когда Цезаря спросили, почему никто больше не видел на нем доспехов Александра Великого, он отвечал, что передал их стражам гробницы, чтобы они вернулись к своему законному владельцу»!

— Именно об этом я и говорю, доктор Сэбжам, — с кривой усмешкой сказал Гиацинт.

— Меч был украден рабом, это известно, но доспехи были возвращены в гробницу. Так здесь написано.

Гиацинт протянул ей книгу, которую принес из соседней комнаты, — знаменитые «Сравнительные жизнеописания» греческого автора Плутарха, над которыми в свое время обливались потом все студенты.

— «Жизнь Александра». Глава пятнадцатая, строка седьмая.

Ганс схватил книгу и откашлялся. Начиная понимать, к чему ведет Гиацинт, я, проклиная собственную глупость, хлопнул себя по лбу. Ведь это же так очевидно…

— «Таков был его порыв и таковы были его намерения, когда он перешел Геллеспонт.[57] Он поднялся в Илион,[58] где принес жертвенные приношения Афине[59] и сделал жертвенные возлияния героям. На гробнице Ахилла…»[60] — начал читать Ганс.

Амина вскрикнула, поняв в эту минуту, что от нее тоже ускользнуло очевидное.

— Что? — спросил Ганс.

— Ничего, — вмешался Гиацинт, — продолжайте. Ганс предложил нам читать поочередно, но мы знаком показали ему, чтобы он продолжал.

— «В гробнице Ахилла, натершись маслом и…» Он же был в подпитии… «…и пробежав обнаженным согласно обычаю вместе со своими сподвижниками, он надел венок. „Ты счастливый, — крикнул он, — у тебя при жизни был верный друг, и после твоей смерти великий глашатай славит тебя!“ Когда он проезжал и осматривал город, его спросили, хотел бы он увидеть лиру и доспехи Париса,[61] и он ответил: „Вот эти две вещи меня почти не интересуют, но я охотно взглянул бы на доспехи Ахилла, свидетелей его славы и его высоких дел!“ Стражи храма, опасаясь, как бы гнев его не пал на Илион, если они откажут, вручили ему тогда священные доспехи, которые Гефест некогда положил к ногам сына Фетиды».[62] Так что, Александр украл доспехи Ахилла?

— Стражи храма… — вздохнула Амина, поднимая глаза к небу. — Доспехи Ахилла… Но как же мы об этом не подумали?

Ганс не уступал:

— Так что, они и есть стражи гробницы?

— Да, Ганс. Калигула, возвращая доспехи их законному владельцу, вернул их не Александру, естественно, а Ахиллу. Какой же я идиот! — обругал себя я.

— Но тогда… — тихо проговорила Амина, — если речь идет о мече Ахилла, датировки точны! От трех тысяч до трех тысяч пятисот лет. Морган! Они были изготовлены между тысячным и тысяча пятисотым годами до рождения Иисуса Христа…

— Предполагаемая дата Троянской войны, — согласился я, падая на диван, словно меня стукнули молотком по голове. — Черт побери!

Рот стажера раскрылся так, что в нем вполне поместилась бы половина александрийских судов.

— Погоди… ты утверждаешь, что этот парень существовал на самом деле? По этому поводу нужно выпить.

Недоумение Ганса рассмешило Гиацинта. Он налил ему стакан содовой, которую тот выпил залпом.

— Многие мифологические герои или персонажи были подсказаны реальными людьми. Это, возможно, относится и к Ахиллу. Что же касается кузнеца, то, честное слово, он, наверное, был гением. Вот поэтому мы должны найти эти доспехи, теперь, когда уже возвратили кинжал и меч. Но Гелиос считает, что самая замечательная вещь в доспехах — это щит.

Ганс, с которого слетели вся усталость и тревога, вскочил и запрыгал по комнате, что позабавило нашего «хозяина».

— А что Гелиос собирается делать с этими доспехами? — вдруг спросил я.

Улыбка исчезла с лица Гиацинта.

— Это вас не касается. И меня тем более.

— Я отказываюсь, — просто заявил я.

— Мор! — крикнул Ганс. — Ты свихнулся! Подумай!

— Замолчи, Ганс! — осадила его Амина властным тоном, какого я ни разу у нее не слышал. — Ты сам не понимаешь, что говоришь.

Если бы это я поставил его на место, он, наверное, огрызнулся бы, но, к моему великому удивлению, он покраснел и опустил голову. Воспитанный мужчинами, он, возможно, впервые в жизни осознал, что означает «материнская власть».

— Я не стану искать эти доспехи для того, чтобы, спрятанные от глаз людских, они оказались в сундуках богатенького коллекционера, — отчеканил я. — Найдите кого-нибудь другого. Искателей сокровищ достаточно.

Гиацинт кивнул с недовольной гримасой и достал из кармана брюк бумажник.

— Гелиос предвидел вашу реакцию.

— Чек не изменит моего решения, — сказал я, подчеркивая свою решимость.

— Я догадываюсь об этом… Но речь идет не о деньгах. В случае вашего отказа он поручил мне показать вам… вот это, — тихо проговорил он, протягивая мне фотографию.

Я с сомнением взял ее, но когда увидел, кто на ней изображен, почувствовал, как кровь застыла в моих жилах, отхлынула от лица.

— Но… — пробормотал Ганс, глядя через мое плечо. — Это же Этти.