Тень Александра - [43]

На лице Ганса отразилось удивление.

— Да, Александрия — город полностью арабский. — продолжал мулла, — но так было не всегда, сын мой. Во времена своей славы она была открытой для всех, как ее и желал видеть ее основатель великий Александр. Люди всех национальностей и всех религий жили бок о бок. Самые крупные ученые и мыслители часто посещали местную библиотеку.

— После завоевания арабами в седьмом веке, — вступила в разговор Амина, — город стал запретным для всех немусульман. Потребовались века для того, чтобы Александрия снова начала принимать в своих стенах иностранцев. Потом была национализация Суэцкого канала. Иностранным общинам пришлось бежать из Александрии.

Юрси Марзук, немного смущенный, хотел что-то сказать, но под дружелюбным взглядом молодой египтянки согласно кивнул.

— Осел никогда не спотыкается об один и тот же камень, мой молодой друг, а вот человек — да. Вот так. Это если говорить о камнях… Вы полюбовались развалинами на острове Антиродос, мсье Лафет?

Я кивнул.

— Мне довелось бывать там, когда приводили в порядок статуи. Всевышний в своей великой милости позволил нам немного приоткрыть дверь истории. — Юрси Марзук как бы поколебался на какое-то мгновение и потом, склонившись ко мне, шепотом спросил: — Но скажите мне, ведь вы должны знать такие вещи: это правда, что могила Христа в Иерусалиме вовсе не его могила?

Я растерянно молчал. Амина предупредила меня, что мулла не без странностей, но такого я не ожидал.

— На этот счет у каждого свое мнение, — осторожно ответил я. — Никто не может ни доказать это, ни опровергнуть.

— А каково ваше мнение?

— Возможно, это не его могила.

Он сдвинул брови, скривился и с досадой пожал плечами:

— Тем хуже! И все же это место весьма удивительное. Несколько лет назад я побывал там. Вы христианин?

Амина спрятала улыбку.

— Нет. Я атеист.

— Вы ни во что не верите? — удивленно спросил мулла.

Я покачал головой.

— Верю в себя. И иногда в таких, как я, но, признаюсь, это случается редко.

Юрси Марзук расхохотался, что меня несколько озадачило.

— В таком случае это не «ни во что». Вы уже побывали в мечети?

— Мы рассчитывали сделать это после нашего разговора, — вмешалась Амина, чтобы сменить тему.

Я с облегчением вздохнул. Мулла производил впечатление мусульманского варианта падре Иларио, и у меня не было ни малейшего желания отправиться на экскурсию, тогда как на счету у нас был каждый час.

— Прекрасно. Вы увидите, что остатки античности кое-где еще очень тщательно исследуют.

— Надеюсь, это именно те остатки, о которых я хотел поговорить с вами, — ответил я, пользуясь случаем.

Юрси Марзук энергично кивнул:

— Да, насколько я понял. Так в чем заключается вопрос? Мсье Лешоссер — пусть Всевышний примет его в свои куши, — сказал мне по телефону, что остатки эти, возможно, таят в себе важнейшие свидетельства, касающиеся истории нашего города. Это впечатляюще. Тем более что наша мечеть, увы, не самая посещаемая, нам далеко до этого.

— Все это может очень скоро измениться, поверьте мне, — вздохнул я.

Мулла внимательно посмотрел на меня и оперся локтями о колени, весь превратившись в слух.

— Так расскажите мне.

Я изложил ему выводы Бертрана, Амина дополнила их важными деталями, и в конце нашей нудной речи мулла выглядел так, словно его ударили по голове дубиной.

— Вы хотите сказать… вот там, под нашими ногами? — пробормотал он, ткнув пальцем в пол.

Крайне взволнованный, он поднялся и сделал несколько неуверенных шагов по комнате, теребя бороду и призывая на помощь Всевышнего.

— Производить раскопки в мечети? — успокоившись немного, спросил он каркающим голосом. — Только на основании того, что говорится в записной книжке старика?

— А также в древних источниках.

— Которые исходят из Ватикана, насколько я понимаю. Так что же содержится в этих планах и документах профессора Лешоссера?

— Планы украдены, — сказала Амина, — но у меня есть часть документов, копий и…

Юрси Марзук жестом прервал ее.

— Мсье Лафет… если бы это зависело только от меня, мы бы уже все четверо находились в подземелье с кирками в руках, но, кроме египетского правительства, археологической и административной служб, перед вами еще есть непреодолимая стена, противник, которого вы не одолеете.

— Кто же это?

— Вера.

Я обхватил голову руками.

— Ведь мы говорим о гробнице Александра Македонского!

— А я говорю вам о тысячах верующих, готовых забить вас камнями, если вы совершите то, что они сочли бы осквернением мечети. — Он сел рядом со мной и сжал мое плечо. — Я знаю, что Всевышний в своей бесконечной доброте с радостью принял бы вас в своей обители, позволил бы вам обследовать ее до последнего уголка, но есть люди, которые этого не поймут, не поймут никогда.

— Но наверняка есть способ заставить кучку невежд услышать голос разума.

— Мсье Лафет, эта кучка невежд, как вы вполне справедливо заметили, — простые люди, зажатые в тесные рамки верований другого времени. Они очень опасны, поскольку способны пробудить в сердцах праздной толпы слепую ненависть и натравить ее на таких людей, как вы. Я отказываюсь принести вас и ваших друзей на алтарь их фанатизма, их… — он сжал кулаки, поколебался мгновенье и добавил: — их тупости! — Видно было, что он устал от разговора на эту тему.