Тень Александра - [12]

3

— Об этом не может быть и речи, Морган! У меня дел выше головы.

— Мануэла, — умолял я, вскочив с кресла с пестрой обивкой и следуя за ней по комнате. — Клянусь, это в последний раз.

— То же самое ты говорил мне два месяца назад.

— Помоги мне, и ты не пожалеешь. Я не останусь в долгу, обещаю.

Она прислонилась к книжной полке, которая, казалось, вот-вот обрушится от тяжести наваленных комиксов, и надула губки.

— Как те два ужина, которые ты отменил из-за гриппа, столь же тяжелого, сколь и мифического?

Несмотря на великолепную фигуру, которая, правда, не была видна под ее бесформенным пуловером из индийского хлопка, взлохмаченные волосы, окрашенные хной, и десяток колье из фальшивого жемчуга, Мануэлу нельзя было назвать обольстительной женщиной. Некрасивое лицо, глаза навыкате, скошенный подбородок, пухлые щеки и тоненький голосок, от которого не отказалась бы какая-нибудь торговка.

— Второй раз дело было не в гриппе, а в пустом кармане.

— Знаешь, Морган, поищи другую дурочку.

— Мануэла… Абсолютно необходимо, чтобы какой-нибудь специалист определил возраст этого меча, от этого, возможно, зависит моя карьера.

— Металл не датируют, Морган. Чао!

— Я хочу датировать костяную рукоятку.

— Очаровательно…

В отчаянии я схватил ее за плечи и словно невзначай прижал к себе… Можно было подумать, что она вылила на себя целый флакон духов с запахом каких-то растений, известных только ей одной.

— Мануэла… — прошептал я самым нежным голосом, на какой только был способен. — Я не шучу. Если ты определишь для меня ее возраст, я не смогу ни в чем тебе отказать.

— Правда ни в чем?

— Ни в чем.

Она прижалась ко мне с хищной улыбкой, и я ее оттолкнул.

— Никогда!

Она села на край стола, разглядывая свои ногти.

— В таком случае тем хуже. До свидания, Морган.

— Мануэла… Проси у меня все, что хочешь, но только не это!

— Это или ничего. У тебя есть пять секунд. Одна… две…

— Согласен!

Ее лицо озарилось широкой улыбкой.

— Но я хочу получить результат завтра.

— Что?

— Завтра! — повторил я. — У тебя есть пять секунд.

— Отлично! — выпалила она. — Я жду тебя в «Мисти» в пятнадцать часов.

— Спасибо, Мануэла! Услуга за услугу.

— Ну, знаешь… Где этот твой кусок железа?

Я достал из рюкзака тщательно завернутый меч и положил его на стол.

— Будь с ним осторожна.

— Не беспокойся.

Я направился к двери, радуясь тому, что избавился наконец от запаха марихуаны, который не могли перебить даже цветы и благовонные травы, расставленные во всех концах тридцатиметровой комнаты.

«Эта женщина сумасшедшая!» — неизменно твердил Этти, когда речь заходила о моей коллеге. И он не ошибался. Бедняжка боготворила моего брата (так же как и индийские рестораны, индийские сари, индийских богов и все то, к чему она могла отнести слово «индийское», включая лето), а он избегал ее как чумы. Но одно было бесспорно: Мануэла — профессионал, не имеющий себе равных, а именно это сейчас было для меня важнее всего.

Простояв полчаса в пробках, я добрался до родных пенатов с таким чувством, что не спал лет пять.

— Осторожно, мсье Лафет, — крикнула консьержка из своей каморки. — Я только что натерла лестницу воском!

— Спасибо, мадам Ризоти.

Я одолел ступени с таким трудом, словно мой рюкзак весил килограммов пятнадцать, и достал из наружного кармана ключи. Едва я успел закрыть за собой дверь, как мои барабанные перепонки пробуравил телефонный звонок.

— Алло? Кати? Нет, просто немного устал. Сегодня вечером? Мне бы не хотелось, у меня много работы. Созвонимся, когда все немного утрясется? Я тоже. Приятного вечера.

Я положил трубку и с глубоким вздохом облегчения упал на диван. Меньше всего сейчас я хотел оказаться в компании с неисправимо романтичной особой, какой была Кати. Она принадлежала к тем женщинам, для которых «нет» означало «да», а слова «мимолетная интрижка» — «я буду любить тебя вечно». Как-то в субботу вечером я подцепил ее в Лувре, думая избавиться от нее после первой же ночи, но вот уже два месяца мы видимся по два раза в неделю. Каждый раз, когда я говорю ей, что не испытываю к ней никаких чувств, она начинает рыдать, и все кончается тем, что мы оказываемся на диване.

— Паршивый денек, — сказал я Этти, который улыбался мне с фотографии, стоявшей на журнальном столике.

Я стянул с себя майку, швырнул ее на ковер, покрывавший весь пол, и потер виски, в которых стучала кровь.

Брат выразил бы недовольство при виде разбросанного по квартире грязного белья, бесцеремонно затолкнул бы меня в душ, а сам отправился бы на кухню готовить одно из своих замечательных карри. Но его здесь больше не было, поэтому я расположился на диване, бросив майку на пол, и решил заказать себе пиццу, потому что, ко всему прочему, забыл купить что-нибудь поесть.

Я выкурил сигарету, потом вторую, поджег от нее третью и отправился в ванную. Встал под душ и тут же выругался. Бойлер… Итак, я вымылся холодной водой, обернул вокруг бедер полотенце и взял с комода у входной двери блокнот, чтобы записать в нем два слова: «вызвать водопроводчика» и присоединить это к другим запискам, которые скопились на дверце холодильника: «купить продукты», «постирать», «постричься», «сходить в отдел социального страхования», «заплатить за квартиру». Потом взял единственное яблоко, которое оставалось в корзинке, и рассеянно откусил кусочек, вдруг поняв, что голоден. Я ничего не ел целый день.