Тень Альбиона - [27]

— Вот, госпожа! Это сейчас самый модный фасон, и оно замечательно подчеркнет ваш румянец!

Сара посмотрела на бледно-желтое платье из набивного муслина, которое Нойли гордо держала в руках. Вырез платья и короткие рукава-буф были отделаны зеленой лентой, а подол с оборками и короткий шлейф были усыпаны крохотными шелковыми розочками.

— Какая прелесть! — воскликнула Сара. Платье действительно было красивым — красивым, словно птица или цветок: оно существовало лишь для красоты, а не для пользы.

Сара, не сопротивляясь, позволила Нойли одеть себя и соорудить несложную прическу, а Гарднер тем временем укутала плечи маркизы кашемировой шалью. Когда же они закончили, из большого зеркала на Сару взглянула незнакомка с высоко уложенными волосами, в модном платье, нескромно обнажавшем грудь, — женщина, которую Сара совершенно не знала.

— А теперь, — сказала Нойли, — я только принесу ваши драгоценности…

— Не нужно! — нетерпеливо отрезала Сара, вертя на пальце свое кольцо. Теперь, когда силы вернулись, ей не терпелось увидеть мир за пределами спальни и узнать, что здесь делает герцог Уэссекский и как ей вырваться из тисков их помолвки. — Где герцог?

Дом казался Саре совершенно незнакомым, но Нойли, похоже уверенная, что маркизе понадобится крепкая рука, на которую можно опереться, провела Сару по коридорам до библиотеки. Войдя внутрь, Нойли застыла, словно подражая рыцарским доспехам, что не раз встречались им в коридорах. Сара с интересом оглядела библиотеку, и в уме у нее зазвучало эхо кем-то — кем? — рассказанных историй.

Семейное предание гласило, что во времена мученичества короля Карла Первого — еще до того, как в этот дом вступила первая Роксбари, — это помещение было не библиотекой, а часовней, где молились католические обитатели поместья. Пуританская буря и славная Реставрация уничтожили большую часть доказательств этого предания — если таковые вообще существовали, — но в северной стене библиотеки сохранились три великолепных стрельчатых окна, и над центральным красовалось небольшое, но исключительно красивое окно-«роза» с явно не мирским орнаментом. Сара смотрела сквозь маленькие граненые стекла узких окон, наблюдая, как мир за ними становится то красным, то синим, то делается зеленее травы, то приобретает янтарный оттенок.

Помещение библиотеки было заполнено книгами и всяческими диковинками. «Вот эти древности ваш отец привез из Греции; а картину Каналетто подарил вашему дедушке король Карл…» Сара подошла к полкам и вытащила наугад первый попавшийся фолиант. Здесь находилось больше книг, чем она смогла бы прочесть за всю жизнь, и все они ожидали ее. Почему это так ее удивляет?

— Леди Роксбари!

Заслышав этот голос, Сара обернулась и машинально отложила книгу. Она стиснула руки, нервно поигрывая кольцом. Герцог Уэссекский затворил за собой дверь библиотеки.

— Ваша светлость, — нужный титул словно сам собою сорвался с ее губ. — Что вы здесь делаете?

— Восхитительная прямота. — Уэссекс бросил взгляд на Нойли, потом пересек комнату и подошел вплотную к Саре. — Отошлите вашу горничную.

— Простите? — удивленно переспросила Сара. Уж не ослышалась ли она?

— То, что я хочу сказать, леди Роксбари, предназначено лишь для ваших ушей. Я не желаю, чтобы об этом болтали на кухнях всей… Англии.

Сара посмотрела на Нойли, но не получила от нее никакой подсказки; на лице верной горничной застыло выражение праведного негодования, но по нему нельзя было понять, насколько приемлема просьба Уэссекса. Сара перевела взгляд обратно на Уэссекса, пытаясь определить, что он за человек.

Лицо, подобное клинку меча, а под глазами темные круги от усталости. Изгиб губ герцога выдавал одновременно и сильный характер, и холодную расчетливость, но какой-то инстинкт побудил Сару выполнить просьбу Уэссекса.

— Можешь идти, Нойли.

Горничная задрожала от безмолвного возмущения, но Сара упорно глядела ей в глаза, вынуждая Нойли подчиниться. Мгновение спустя служанка отвела взгляд, присела в реверансе и вышла.

После ухода Нойли Уэссекс мягкой кошачьей походкой обошел библиотеку, отдернул шторы и заглянул за кресла, стоявшие у камина, словно для того, чтобы убедиться, что в помещении больше никого нет. Прежде чем Сара успела возмутиться подобным поведением, герцог снова оказался рядом с ней.

— Среди прочих у вас сейчас гостит Виктор Сен-Лазар, — произнес Уэссекс без какого бы то ни было вступления.

«Виктор Сен-Лазар, роялист», — подсказал Саре призрачный голос.

— Я знаю, — отозвалась она.

— Почему вы пригласили его? — настойчиво спросил герцог.

Поскольку Сара не имела об этом ни малейшего понятия, вопрос лишь усилил ее смятение. Новоявленная маркиза беспокойно заломила руки; чересчур большое кольцо соскользнуло с ее пальца, прокатилось по турецкому ковру и остановилось у начищенного сапога Уэссекса.

Герцог поднял драгоценный перстень, и Сара, к ужасу своему, увидела, что от падения защелка сработала и камень отодвинулся, открыв спрятанное изображение. А герцог Уэссекский, увидев единорога под дубом, окаменел, словно превратившись в соляной столп.

«Она — одна из нас». С души Уэссекса свалилась тяжесть, о которой герцог до этого момента даже не подозревал. Он может не опасаться предательства со стороны леди Роксбари: раз она — член Союза Боскобеля, ее честь и ее верность вне подозрений.