Темный рыцарь: Возрождение легенды - [7]

Он нашел Фоули в баре.

– Отчеты второй смены готовы? – спросил Гордон.

– Они у вас на столе, – заверил его Фоули. – Но вам бы почаще общаться с мэром.

Гордон фыркнул:

– Это по твоей части. – Фоули лучше работал в мэрии и наглаживал эго политиков. Гордон же отдавал предпочтение старомодной полицейской работе.

Бросив последний печальный взгляд на портрет на трибуне, комиссар решил, что в этом году он выполнил свою роль в Дне Харви Дента. Поэтому он направился к гравийной дороге перед особняком, где длинный ряд безупречных лимузинов ждал своих могущественных и / или богатых пассажиров. Он не мог дождаться пока уберется отсюда.

С каждым годом это становилось все труднее.

А позади него, в баре, конгрессмен качал головой, видя внезапный отъезд Гордона. Он не мог поверить, что этот тупой болван на самом деле отказывается от такой шикарной вечеринки ради возвращения на работу. Особенно сейчас, когда война с преступностью уже выиграна.

– Кто-нибудь показал ему статистику преступлений? – спросил он.

Фоули пожал плечами.

– Он доверяет своей интуиции, а она беспокоит его в последнее время, несмотря на числа.

– Жена должно быть в восторге, – сдался Билли. Его собственная дражайшая половина очень удачно осталась дома, мучимая мигренью.

– Не совсем, – ответил Фоули. – Она забрала детей и переехала в Кливленд.

– Ну, скоро у него будет достаточно времени для визитов. – Гилли понизил голос до заговорщического шепота и наклонился к молодому человеку. – Весной мэр уволит его.

– Неужели? – Фоули был удивлен откровением, или, по крайней мере, сделал вид. – Он герой.

– Герой войны, – ответил Гилли. – А сейчас мирное время. – Он ткнул Фоули в грудь. – Будь умницей и работа твоя.

Позволяя Фоули обдумать свои слова, Гилли огляделся вокруг. Теперь, когда все речи наконец были произнесены, вечеринка набирала обороты. В отличие от Гордона, у него были дела поважнее, чем работать по ночам.

«Эй, – подумал конгрессмен, – куда подевалась та симпатичная девица в костюме служанки?»

Она все еще чувствовала хватку конгрессмена на своей заднице. Ее ярость возросла при одном воспоминании: «Ему повезло, что я не преподала ему болезненный урок хороших манер».

Кухня особняка давала временное убежище от требовательных гостей на лужайке. Небольшая армия официантов, поставщиков и поваров, расположившаяся по всей просторной территории, работала сверхурочно, чтобы гости были по-королевски накормлены и напоены. Отложив свой пустой поднос, она погрузилась в шумную деятельность, сливаясь с остальным обслуживающим персоналом. Никто не приглядывался к ней.

«Пока забудь про конгрессмена, – напомнила она себе. – Сосредоточься».

Она подслушала маленькую группу служанок, сплетничающих в углу.

– Говорят, он никогда не покидает восточное крыло.

– Я слышала, что он попал в аварию, что он изуродован.

Другой слуга поспешно сделал им знак заткнуться. Вся болтовня умерла, когда на кухню вошел утонченный джентльмен в форме дворецкого. Его серебристые волосы дополняли его благородные, изможденные черты лица.

«Альфред Пенниуорт, – узнала она его. – Верный слуга семьи».

– Мистер Тилл, – обратился он к главному поставщику. Интеллигентный британский акцент выдавал его происхождение. – Почему ваши люди пользуются главной лестницей?

Мистер Тилл пробормотал извинения, которые она не удосужилась выслушать. Вместо этого она внимательно наблюдала, как Пенниуорт ставит стакан с пресной водой на поднос рядом с множеством накрытых тарелок и блюд. Дворецкий осмотрел кухню.

– Где миссис Болтон?

Служанка бойко шагнула вперед.

– Она в баре, сэр, – сказала она. – Могу ли я вам помочь?

Он вздохнул, как будто не совсем довольный сложившейся ситуацией, но протянул ей поднос и старомодный латунный ключ.

– Восточная гостиная, – проинструктировал он. – Открой дверь, поставь поднос на стол и снова запри дверь. – Он помолчал для усиления эффекта. – И ничего больше.

Она покорно кивнула опущенной головой и взяла ключ.

Выскользнув из кухни, прежде чем что-то пошло не так, она прошла через гигантский особняк к восточному крылу. Строгие белые стены и тяжелые шторы придавали дому холодный, неприветливый вид. Гул вечеринки постепенно угасал, пока она удалялась от празднования. Она не могла не заметить ценный антиквариат, гобелены и картины, украшающие залы, а также то, насколько безмолвным и безжизненным казалось это место. Скорее музей, чем дом.

Большая дубовая дверь закрывала вход в крыло. Она использовала ключ, и дверь распахнулась перед ней, открывая богато обставленную гостиную, которая была, вероятно, в два раза больше ее жалкой квартиры в Старом городе. Она знала, что мебель ручной работы из красного дерева изначально была деревьями на плантациях Уэйна в Белизе. Роскошная фарфоровая посуда, вазы и другие безделушки украшали полку большого незажженного камина. Несмотря на богатство, комната была слабо освещена и тиха, как гробница.

«Точно не особняк «Плейбой», – отметила она. – Все эти старые деньги просто пропадают впустую».

Она огляделась вокруг, но не увидела никого, даже знаменитого затворника, хозяина дома. Поставив поднос на полированный стол из дерева грецкого ореха, она даже не вышла из комнаты в соответствии с инструкциями. Вместо этого ее взгляд остановился на внутренней двери в другой части комнаты. Ее удобно оставили приоткрытой.