Темный поток - [40]

Николас поговорил с My и дал ей указания остаться дома и поухаживать за Реймондом и отцом; затем он сообщил Нэнни, что заберет ее с детьми в Уэтерби-Корт на следующий день, после чего Фенела, не успев осознать, что происходит, очутилась в автомобиле, в котором она мчалась наедине со своим мужем в направлении своего будущего дома.

Вечер, который они провели в Уэтерби-Корт, выдался далеко не легким. Леди Коулби держалась милостиво, неосознанно выбрав покровительственную манеру щедрой дамы, которая всегда снисходит к нуждам окружающих, простых смертных.

Слуги выходили по одному вперед, чтобы выразить новобрачным свои наилучшие пожелания и как бы между прочим, но совершенно определенно показать Фенеле, что, по их мнению, ей просто-таки здорово повезло, что она вышла замуж за их «мистера Николаса».

Тем временем подошел час отправляться спать, а Фенела все страдала от чувства неудовлетворенности и неуверенности в себе.

Контраст между Фор-Гейблз и Уэтерби-Корт сам по себе был довольно тревожным, и хотя мать Николаса отлично справлялась с ведением хозяйства, Фенела не могла не удержаться от того, чтобы не взглянуть на это имение с той точки зрения, что наступит день, когда ей самой придется стать здесь хозяйкой.

Обязанности по управлению своим домом слишком долго лежали на ее плечах, чтобы она могла легко отрешиться от мыслей о своей новом хозяйстве и в финансовом, и в чисто хозяйственном смысле; поэтому она пришла в ужас, когда представила себе объем обязанностей, которые со временем обрушатся на нее.

И было еще одно обстоятельство: она никак не могла отделаться от ощущения, что это все – лишь плод ее фантазии. Было просто смешно даже подумать о том, что только неделю назад или около того она не имела ни малейшего представления о Николасе, и вот она уже замужем за ним.

И еще не раз за прошедший вечер она ловила себя на том, что нащупывает обручальное кольцо у себя на пальце, чтобы удостовериться: оно там, и поэтому все случившееся с ней, начиная с восьми утра сегодняшнего дня – не плод ее больного воображения.

– Не знаю, как вы, молодые люди, – проговорила леди Коулби после ужина, – а я устала и готова отправиться спать. Боюсь, что это – признак надвигающейся старости. И такие потрясения, которые ты, Николас, обрушил сегодня на мою голову, становятся весьма обременительными.

– Простите, мама, но больше этого не повторится.

В его ответе явно угадывалась легкая ирония, но леди Коулби это начисто проигнорировала.

– Надеюсь, что нет, – заявила она. – Хочу заверить тебя, что для меня и одного такого дня вполне достаточно. Я ни в чем не упрекнула тебя, но этот твой поступок был довольно неосмотрительным.

– Я знаю, мама, и прошу у вас прощения. Единственным оправданием для меня служит то, что это было продиктовано сложившимися обстоятельствами.

– Ну ладно, теперь уж дело сделано, – проговорила леди Коулби с легким вздохом. – Я горжусь тем, что не принадлежу к числу сварливых женщин, и тебе повезло в этом, мой дорогой мальчик. Ведь твоя мать могла бы оказаться дамой совсем иного сорта.

Тон речи леди Коулби подсказал им, что они в самом деле должны были от всей души поздравить себя.

У Фенелы мелькнула мысль, что она, пожалуй, могла бы сказать что-нибудь доброе и ласковое своей свекрови, которая, очевидно, ждала чего-либо в таком роде, но она так и осталась стоять, будто проглотив язык, чувствуя себя бестактной и чрезвычайно погруженной в собственные переживания.

Они втроем отправились наверх по широкой лестнице.

– Надеюсь, вам будет удобно, – проговорила леди Коулби, обращаясь к Фенеле, когда они дошли до двери в ее комнату. – Вам отведены комнаты, которые я всегда считала самыми любимыми в этом доме. Если вам что-нибудь потребуется, разумеется, звоните.

Николас проследовал за Фенелой в ее спальню. Он притворил за собой дверь, и какое-то время они стояли, взирая друг на друга; потом он промолвил:

– Моя дверь следующая – вы, конечно, знаете об этом. Простите, если вы сочтете меня назойливым, но совершенно очевидно, чего от нас все ждут.

– Ну конечно.

Фенела отвечала смущенно; ее охватило чувство обиды, когда она уловила в тоне Николаса жесткие и резкие нотки.

– Если хотите, можете запереть дверь – ключ вставлен в вашу дверь, но изнутри.

И вновь у Фенелы возникло ощущение, что он ударил ее, и в целях самозащиты она стала говорить с ним таким же равнодушным тоном, как и он.

– Благодарю, предпочитаю довериться вам.

– Тогда все в порядке. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Фенела едва дышала, произнося последние слова, но Николас и не ждал от нее ответа; прихрамывая, он пересек комнату и вышел; дверь ее гардеробной, резко щелкнув, закрылась.

Она раздевалась медленно, едва осознавая, что делает, настолько была поглощена своими мыслями и чувствами.

Поступила она правильно или же совершила ошибку, выйдя замуж за Николаса, – вот самый больной вопрос, который она задавала себе снова и снова; и теперь, когда она уже стала его женой, как ей наилучшим образом встретить будущее с ним?

«Я ведь его совершенно не знаю», – подумала Фенела.

Она забралась в постель, проскользнув между холодными простынями, а затем лежала, уставившись на закрытую дверь, которая сейчас разделяла их. Так или иначе, но когда она этим утром отправлялась на свою свадьбу, настроение у Фенелы было совершенно иным.