Тёмный легион - [152]

– Идемте дальше, – проворчал герой, забрасывая шашку на плечо. – Очкарик, к ноге! Если нагрянут враги, ты у меня первый в атаку бросишься. И только попробуй заикнуться, что у тебя болит живот. Только попробуй. И тогда ты узнаешь, что такое настоящая боль!

Владик, пошатываясь, подошел к Центу, после чего страдальца обильно вырвало.

– Вперед! – зарычал на него изверг.

И страдалец пошел. Чувствовал он себя чудовищно. Все его тело облепил в три слоя зловонный гной, от смрада коего кружилась голова и слезились очи. К тому же, во время свалки, зомби славно потоптали его, явно усеяв всю поверхность тела живописными гематомами. Чудно, что ни один из мертвецов не попытался ни укусить, ни поцарапать его, но Владик отнюдь не радовался своему везению. Он даже был бы не против того, чтобы превратиться в зомби. Ведь на этом все его муки закончатся, и он обретет долгожданный покой. Только там, за смертной чертой, ждет его отдохновение от земных горестей, ибо на этом свете не изведать ему, многострадальному, счастья. Уж Цент-то об этом позаботится. Для того он, похоже, и живет, чтобы некому программисту бытие отравлять.

Следующая волна мертвецов нагрянула спустя десять минут. В этом месте пещера стала шире, что позволило тухлым агрессорам атаковать развернутым фронтом. Как и в прошлый раз, Цент начал сражение с фирменной атаки – бросил Владика в гущу мертвецов, а затем уже прыгнул и сам, размахивая саблей. Машка и Алиса не отстали от него. Озверевшие девушки дрались с яростью фурий, иной раз издавая такие свирепые вопли, что даже бывалый Цент невольно вздрагивал. Да что уж там, даже берсеркеры, и те заразились воинственностью. Забыв о своей трусости, кинулись в схватку, и хоть дрались неумело и бестолково, но все же принесли посильную пользу.

– Два – ноль в нашу пользу, – выдохнул Цент, разваливая пополам последнего мертвеца. – Пока лидируем. По очкам.

Под ним вяло копошился слой мертвечины, отрубленные руки зомби пытались хватать героев за ноги, снятые с плеч головы скалили зубы и порывались кусаться.

Окинув взглядом свою малую дружину, Цент с радостью отметил, что та оказалась удивительно боеспособной. Даже берсеркеры, в прошлом золотари, а в еще более давнем прошлом программисты, показали себя отважными воинами. Девчонки и вовсе порадовали – дрались как две львицы.

– Где Владик? – спросила Алиса, стирая с лица гной. – Никто его не видел?

– Я видел, – сказал Цент.

– Где?

– Рядом с собой. Последние полгода его видел, и печальным было то зрелище. Прежде я грешил на то, что Владик такой инвалид, потому что программист, но теперь вижу – не так это. Вот два программиста, люди как люди, дерутся, не трусят, в штаны не наваливают. Нет, ребята, с Владиком все намного хуже.

Тут слой мертвечины зашевелился, и из-под него показалась конвульсивно вздрагивающая рука. Машка и Алиса потянули за эту руку, и вытащили наружу Владика.

– Эка холера, – с досадой проворчал Цент. – Опять уцелел.

Больше орды мертвецов не набегали на них. То ли у некроманта закончились резервы, то ли он осознал полную бесполезность подобного рода атак. Цент немного опасался того, что Легион устроил где-то впереди основательную засаду, но отступать было некуда, и приходилось упрямо идти вперед. Пещера вела их все дальше, извиваясь и делая довольно резкие повороты. За каждым из них Цент ожидал увидеть тьму врагов, но те раз за разом обманывали его чаяния. В конце концов, стало даже хотеться, чтобы тухлые недруги вновь пожаловали на блины, поскольку адреналин прогорал вхолостую. Не для того сюда влез, чтобы по пещерам бродить, чай не спелеолог. Влез драться, убивать, рубить и кромсать.

– Да есть ли конец этой норе? – в сердцах проворчал герой девяностых. – Уж не ведет ли она в саму преисподнюю?

– А если так? – испугался Вова.

– А если так, то дойдем и туда, и всем там рога посшибаем.

Вот пещера сделала еще один поворот, после чего резко оборвалась. Один эпический герой, двое просто героев, две героини и Владик вступили в широкий и высокий коридор, прорубленный в скальном массиве. И хоть было ясно, что прорублен коридор века и века назад, он неплохо сохранился в условиях подземной консервации. Это, в частности, касалось барельефов на стенах. Направив на них луч фонаря, Цент увидел картины сколь высокохудожественные, столь и пугающие.

С первого же барельефа на Цента смотрели пять довольно жутких персонажей. Все они были закутаны с головы до ног в какие-то тряпки, а вместо лиц имели то ли маски, то ли берестяные личины. Фигура, стоящая в центре, была выше и массивнее прочих, что, вероятно, подчеркивало ее главенствующую роль. Остальная четверка между собой ничем примечательным не различалась. Судя по фигурам, все пятеро являлись бабами, что позволило Центу однозначно причислить их к силам самого злейшего зла.

– Кто это? – прошептала Машка, тоже глядя на барельеф.

– Не знаю, – буркнул Цент, и перешел к следующему полотну. Новая картина оказалась куда как интереснее и страшнее. На ней вновь фигурировала уже знакомая пятерка. Группа закутанных в простыни баб стояла посреди поля, заваленного телами мертвецов. Автор барельефа оказался парнем талантливым, и весьма живописно изобразил на лицах покойных немыслимые гримасы страдания и ужаса. С первого взгляда на них становилось ясно, что все эти люди отмучились весьма болезненным и страшным образом. И к этому напрямую были причастны пять жутких баб в масках.