Тёмный легион - [148]

– Вот что, братцы и сестрицы, вижу я, скверные дела тут творятся. Не знаю, как вы, а вот лично я как-то неуютно чувствую себя в этих норах, и чем дальше, тем оно только хуже.

– Неуютно, это мягко сказано, – заметила Алиса, зябко ежась и со страхом поглядывая по сторонам. Не ей одной мерещилось, что из окружающей тьмы за ними наблюдают чьи-то крайне недобрые глаза.

– Это какое-то колдовство, – озвучила свое мнение Машка. – Черная магия.

После этих слов Владик зашатался, схватился рукой за стену и ссыпался на пол. Девушки и берсеркеры бросились к нему, чтобы помочь, но почти тут же шарахнулись назад, ибо Владик встретил сердобольных людей мощнейшей волной смрада.

– Этот запах…. Он тоже часть черной магии? – попыталась дознаться Алиса.

Цент не стал скрывать от коллектива страшной правды.

– Увы, – проронил он. – Хотелось бы мне сказать, что исходящий от Владика аромат вызван наложенным на него дьявольским заклинанием. Но, боюсь, здесь замешаны не темные чары, а куда как более зловещая сила. Я уже давно подозревал о чем-то таком, а теперь почти уверен, что программист проклят.

– Проклят? – испугался Вова. – Кем?

– На этот вопрос у меня еще нет однозначного ответа, – признался Цент. – Но склонность Владика к хаотично-взрывным отправлениям естественных потребностей является, очевидно, результатом воздействия на его болезненный организм столь могущественных сил, что ум человеческий не способен даже осознать их.

– Необязательно, – засомневалась Алиса. – Возможно, у него это началось после какой-то тяжелой психологической травмы.

– Да какие травмы? – возмущенно фыркнул Цент. – Этот фрукт всю жизнь за компьютером просидел, из дома раз в три года выходил. Где он мог травмироваться? Ну, разве что, когда увидел Маринку голой, тут-то его и контузило.

– Кто такая Маринка? – спросил Петя.

– Бывшая невеста Владика. Собирались расписаться, но на счастье программиста грянул зомби-апокалипсис, и избавил его от жуткой участи. Ему бы радоваться, а он никак не поймет, каким везунчиком является. Потому что, между нами, лучше три раза пережить конец света, чем вступить в законный брак с Маринкой.

– Неправда! – возмутился Владик, который не знал, от чего ему хуже – от зловещего психического воздействия неизвестной черной силы, или от речей Цента.

– Тебя спросить забыли! – презрительно бросил ему изверг. – Уж я-то Маринку знал дольше, чем ты. Этакую змею ни в одном серпентарии не сыщешь, хоть все объезди. Еще скажи спасибо, что я не все поведал тебе о ее прошлых подвигах. Не хотел шокировать твою тонкую душевную организацию.

– Мариночка была хорошая, – захныкал Владик.

– Не хорошая, а просто единственная, которая тебе дала, – безжалостно возразил Цент. – И вообще, хватит об этой Мариночке вспоминать. Не то место, чтобы о ней речи вести. Ведь и накликать недолго. Слишком тут к аду близко.

– Вот тут ты прав, – поддержала его Алиса. – Мы все это чувствуем. И это не просто мнительность. Там, внизу, под нами, что-то есть. Что-то плохое.

После этих слов Петя и Вова вцепились друг в друга, а Владик заскулил, как побитый щенок.

– Но что там может быть? – спросила Алиса.

Цент с Машкой переглянулись, после чего герой девяностых произнес:

– Возможно, очередное наследие предков.

– О чем ты? – не поняла Алиса.

– Долго все рассказывать, – заговорил Цент, – но если вкратце, то мы, в общем, знаем, почему случился весь этот замес с зомби-апокалипсисом. Даже имели сомнительное счастье воочию наблюдать его виновника. Дело-то было вот как: один тупой перец с гнилыми зубами и волосатыми ушами решил отомстить всему миру за все хорошее, и пробудил к жизни одного древнего бога. Только не смейтесь, но звали этого бога Кощеем.

Странно, но Алиса не засмеялась. Берсеркеры тоже. Отчего-то им совсем не было смешно.

– Ну, мы, то есть, в основном – я, этого осла проучили, всех его шестерок перебили, а бога повторно упаковали под грунт. Вот только бог этот не один был. И, как я понял, раньше они обитали в этом мире. Потом что-то случилось, и обитать перестали. Либо ушли куда-то в другие миры, либо, как Кощей, лежат где-нибудь под толщей земли, и ждут, когда очередной дурак их раскопает и пробудит.

– Ты думаешь, что там, внизу, какой-то древний бог? – дрогнувшим голосом спросила Алиса. То, что рассказал ей Цент, звучало невероятно, но девушка почему-то сразу поверила в это. Да и Машка подтвердила слова Цента, сообщив, что сама видела Кощея и его гробницу. Владик тоже мог бы похвастаться, что и он принимал в победе над Кощеем посильное участие, но страдальцу даже вспоминать об этом не хотелось. А от одного только предположения, что где-то здесь лежит какой-то родственник Кощея, Владика тянуло вымолить у соратников легкую и быструю смерть.

– Не знаю, кто там, – пожал плечами Цент. – Я об этих древних богах мало что знаю. Следовало бы кого-нибудь из Последнего ордена оставить в живых, дабы впоследствии подвергнуть изощренным пыткам и вытянуть из негодяев всю информацию. Теперь-то я это понимаю, но тогда не до пленников было. Мир спасали. Я и Машка. С нами еще был Владик, но он мир не спасал, так и знайте. Больше под ногами путался, то и дело порывался дезертировать, и ныл непрестанно. А еще от него пахнет плохо, что вы и без меня прекрасно знаете. Вот и вообразите, каково это, спасать мир, когда тебе в нос постоянно шибает этакое амбре, что аж слезами заливаешься. Тут, значит, из последних сил пытаешься противостоять силам тьмы, а этот перец, знай себе, гремит задом, что твоя царь-пушка. Чтобы бороться со злом в таких невыносимых условиях, одного героизма недостаточно.