Темный Клубок - [57]
— Почему мы называем их священниками? — вслух спросил Джойс. — Профессоров, я имею в виду. Как получилось, что они тоже священники?
Все пассажиры вонючей, прыгающей на волнах лодки посмотрели на Оди так, словно новичок ошизел от змеиного укуса. Юноша вспомнил, что братья не так часто думали о Евангелии, как он, и это было довольно грустно, а ещё, наверное, плохо.
— Я только одну вещь хочу знать насчет этих свиней шестеренчатых — зачем они забрали Клета, — произнес Дикс, вытирая блевотину с бедер. У него был одурелый взгляд, но явно не из-за беспорядка в кишках. Новобранец решил, что Джейкоб, видно, скучает по другу, и понял — он сам чувствовал бы то же самое, если бы жрецы-шестеренки забрали дядю-сержанта Калхуна, а не брата Модина. В крови у Клетуса нашлось что-то нехорошее, и жрецы сказали, что его нужно «прибить» от джунглевой заразы. Они обещали потом вернуть бойца обратно, но, по правде говоря, никто им не поверил, а брат Модин очень здорово перепугался. Поначалу Оди думал, что Клетус даже полезет в драку, но тут он снял огнемет, попросил «отдать её в хорошие руки» и подчинился приказу. После этого жрецы-шестеренки куда-то увели его и ещё пару ребят из 2-й роты.
— Ну почему они выбрали именно Клета? — снова заныл Дикс.
— Может, у этих морячков свежатинка заканчивалась, — поддразнил разведчик. — А на старом добром Клете мясца много…
— Заткни хлебало, полукровка, — ощерился Джейкоб, но тут лодка резко вздыбилась, и он скрючился в очередном приступе выворачивающей кишки рвоты. Туми, снова привалившись к Жуку, с бульканьем простонал, и из его разбитого рта потекла кровь.
— Без обид, но я вот что скажу… — Клэйборн оттолкнул снайпера. — Если ты не захочешь положить зубы на полку, то сможешь сожрать и кое-что похуже Клета Модина.
— Прекратить разговорчики, черви! — рявкнул Калхун, но без сердца. Джойс никогда не видел сержанта настолько усталым, но, с другой стороны, он вообще никогда не видел, чтобы сержант уставал. Уиллис Калхун, ссутулившись, сидел на металлическом сиденье и держал на коленях огнемет Модина, словно потерявшегося пса. Дядя-сержант выглядел старым.
Хотя Оди был всего лишь новичком в зеленом кепи, и первый раз оказался в настоящей переделке, он не сомневался, что войны обычно происходят иначе. Впрочем, юноша сомневался насчет многого другого — например, почему конфедераты оказались на этой лодке и куда их везут. После того, как жрецы-шестеренки закончили проверки, всё начало происходить очень быстро. Моряки в красном повели арканцев к лодкам, которые висели по бортам линкора, будто огромные железные ящики, и загнали в одну из них пятьдесят парней — считая Джойса, — словно какую-то скотину. Пока все не зашли внутрь, одна из стенок была опущена наподобие сходней, а потом захлопнулась, прямо как западня.
В лодке ждал моряк, сидевший впереди, в маленькой закрытой кабине, в то время как арканцы мокли под дождем. Рулевой повернулся и поприветствовал конфедератов улыбкой, как у голодной земляной акулы, но на лбу у него была выжжена аквила, поэтому Оди решил, что это хороший человек. Голосом, похожим на скрип разбитого стекла, моряк приказал им сесть прямо и держаться за страховочный поручень, а также плотно сжать челюсти, чтобы не прикусить язык. Произнеся это, рулевой расхохотался, будто рассказал величайшую шутку в истории, и Джойс решил, что он всё-таки не очень хороший человек.
Вместе с остальными на борт поднялся один из «Парокровных зуавов», лязгая по палубе, словно заводной бог. Рыцарь оказался слишком крупным для сидений и слишком гордым, чтобы прислушаться хоть к одному слову грязного моряка, поэтому он просто стоял в проходе и шикарно выглядел. Оди сомневался, что «Парокровные» подобающе благочестивы, но выглядели они весьма могучими, и юноша радовался, что такой рыцарь отправится с ними.
А потом матрос потянул рычаг, направив лодку кормой вниз в свободном падении. Кишки Джойса попросились наружу через рот, а задница оторвалась от сиденья. Парень, испуганный до полусмерти, схватился за поручень и усадил себя обратно, спасаясь от гибели. Как раз в этот момент между рядов пролетел совершенно беспомощный зуав и задел голову Туми железной ногой — просто чудо, что начисто не оторвал! На самого рыцаря, впрочем, чудес уже не хватило. Когда зуав проносился мимо, Оди увидел через забрало его глаза, расширившиеся больше от удивления, чем от страха. А потом рыцарь исчез, перевалившись через корму, будто птица из металлолома. Мгновение спустя позади лодки раздался всплеск, но никто не попытался что-нибудь сделать. Даже зеленый новобранец вроде Джойса понимал, что железный человек камнем пошел ко дну океана. Как-то отозвался на случившееся только рулевой, который истерически захихикал, словно грандиозно разыграл новичков.
Да уж, ничего вокруг больше не имело смысла.
Болтаясь в залитой блевотиной лодке посреди моря нечистот, юноша вспомнил глаза рыцаря и спросил себя, все ли люди так выглядят перед смертью. От этой мысли Оди стало не по себе, и он решил, что лучше помолиться. Он молился за душу павшего рыцаря, который погиб без чести и славы. Он молился за бедного брата Туми, который выглядел по-настоящему скверно, и за брата Модина, который выглядел очень испуганно, когда жрецы-шестеренки уводили его. Но сильнее всего Джойс молился, чтобы его служба Богу-Императору стала намного более славной, чем сейчас.
