Темный горец - [2]

    Дело было даже не в экзотических, золотистых глазах, обрамлённых густыми чёрными ресницами под бровями вразлёт.

    Дело было в том, что он делал с ней.

    Он был сексом, которого у неё никогда ещё не было в жизни, а Катрин вела сексуальную жизнь уже семнадцать лет. Она думала, что повидала уже всё. Но когда Дэйгис МакКелтар прикасался к ней, она распадалась на части. Отчуждённый, он спокойно контролировал каждое своё движение, но когда он снимал свою одежду, он снимал каждую унцию той жёсткой дисциплины и превращался в неистового варвара. Он трахался с целенаправленным самозабвением человека, осуждённого на смерть, знающего, что на рассвете его казнят.

    Стоило ей только подумать о нём, как у неё тут же всё сжималось внизу живота. Её кожа слишком туго натягивалась на костях. Воздух вырывался из лёгких короткими и резкими толчками.

    Сейчас, стоя в послеполуденные часы за полированными Французскими дверями его изысканного пентхауса на Манхэттене с видом на Центральный Парк, подходившего ему, как вторая кожа в своей строгой элегантности чёрно-белого цвета и хромированной твёрдости - она чувствовала себя особенно живой, каждый её нерв был натянут. Сделав глубокий вдох, она повернула ручку и толкнула дверь.

    Её никогда не запирали на замок. Словно для него были пустяком те сорок три этажа над яркими и острыми краями города. Словно он видел худшее из того, что могло предложить Большое Яблоко, и находил это довольно забавным. Словно город мог быть большим и плохим, но он был ещё больше и хуже.

    Она ступила внутрь, вдохнув насыщенный запах сандалового дерева и роз. Классическая музыка разливалась по роскошным комнатам - Реквием Моцарта - но она знала, что позже он мог поставить «Nine Inch Nails» и распластать её обнажённое тело на стеклянной стене, что выходила на Водное Хранилище, вонзаясь в неё до тех пор, пока она не выкрикивала своё освобождение ярким огням города внизу.

    Шестьдесят футов желанной земли на Пятом Авеню в Ист 70 - и она не имела ни малейшего понятия, чем он зарабатывал себе на жизнь. Большую часть времени она не была уверена, что хотела бы это знать.

    Она закрыла за собой двери и позволила упасть своему кожаному пальто мягкими складками на пол, открыв чёрный высокий кружевной пояс, сочетающийся с её трусиками, и прозрачный приподнимающий бюстгальтер, который предъявлял её полные груди в лучшем виде. Она поймала беглым взглядом своё отражение в затемнённом окне и улыбнулась. В тридцать три, Катрин О'Малли выглядела хорошо. Она должна была выглядеть хорошо, подумала она, изогнув бровь, учитывая те многочисленные упражнения, которым она подвергалась в его постели. Или на полу. Растянувшись на кожаном диване. В его чёрной мраморной джакузи…

    От волны вожделения у неё закружилась голова, и она задышала глубоко, чтобы замедлить биение своего сердца. Она чувствовала ненасытность вокруг него. Раз или два она быстро рассмотрела безумную мысль, что он не мог быть человеком. Что, возможно, он был каким-то мифическим богом секса, может, Приапом, привлечённым нуждающимися жителями города, который никогда не спал. Или какое-то существо давно забытых знаний, Сидх, у которого была способность усиливать наслаждение до пределов, которых смертным не полагалось испробовать.

    «Кэйти-девочка». Звук его голоса слетел вниз с верхнего этажа пятнадцатикомнатного дуплекса (квартира, расположенная в двух этажах с внутренней лестницей), тёмный и насыщенный, а его шотландский акцент вызвал у неё мысли о торфяном тумане, древних камнях и выдержанном виски.

    Только Дэйгис МакКелтар мог себе позволить называть Катрин О'Малли «Кэйти-девочкой».

    Пока он спускался по винтовой лестнице и входил в тридцатифутовую гостиную с её сводчатыми потолками, мраморным камином и панорамным видом на парк, она оставалась неподвижной, упиваясь его видом. На нём были чёрные льняные штаны, и она знала, под ними не будет ничего кроме самого совершенного мужского тела, что она когда-либо видела. Её взгляд прошёлся по его широким плечам, вниз по его твёрдой груди и напряжённому брюшному прессу, задержавшись на парных полосах мускул, что разделяли низ его живота и исчезали под штанами, маня взгляд вслед за собой.

    «Достаточно хорош, чтобы съесть?» Его золотистые глаза засверкали, окинув взглядом её тело. «Идём». Он протянул руку. «Девочка, у меня захватывает дух от твоего вида. Твоё желание - закон для меня этим вечером. Тебе надо только сказать».

    Его длинные полуночные волосы, такие чёрные, что казалось, отдавали синевой, как и его щетина, в янтарном сиянии приглушённого света, растеклись по его мускулистому плечу, спадая к талии, и она быстро втянула воздух. Она знала ощущение от них, скользящих по её обнажённой груди, трущихся о её соски, падающих ниже по её бёдрам, когда он возносил её от вершины к ещё одной содрогающейся вершине.

    «Будто мне надо что-то говорить. Ты узнаёшь, что я хочу раньше, чем я сама». Она услышала резкость в своём голосе, знала, что он слышал её тоже. Её лишало силы то, как хорошо он её понимал. До того, как она узнавала то, чего ей хотелось, он уже ей это давал.