Тёмный Эльф. Хранитель - [18]

– О как завернул, – в полнейшей тишине прищелкнул языком Шранк, а Седой, нимало не смущаясь посторонних, довольно кивнул:

– Точно. Моя школа.

– Наша! – строго поправил его незаметно подобравшийся еще один собеседник – невероятно худой, с длинным лицом, правую половину которого пересекал безобразный шрам. И такой же седой, как и бывший воевода.

– Ты откуда взялся, долговязый?! – дружно обернулись Стражи.

– Слышал, у вас тут весело, вот и пришел поучаствовать, – хмыкнул тот и деловито пристроился рядом с друзьями, невинно поглядывая на Таррэна и его пришибленных родичей. Тот хмуро покосился на весельчаков, ровным рядком выстроившихся вдоль стены и ехидно взирающих на его попытки разобраться с делами как можно скорее, и, поморщившись, мысленно покачал головой. Правда, вслух сетовать на несерьезных «помощничков» не стал: эти трое неисправимы. Что Шранк, что Урантар, что долговязый Стриж. Только время зря потратишь да завязнешь с ними по самые уши.

Линнувиэль нерешительно помялся.

– Мой лорд?

– С чем пришли? – напряженно спросил Таррэн. – Мне кажется, мы уже решили с вашим лесом все проблемы: вы меня не трогаете, а я не вмешиваюсь в ваши дела. Тогда что случилось? Зачем вас отправили в пределы? Неужели обо мне все-таки решили вспомнить?

– Да, мой лорд, – невесело согласился хранитель. – Мне жаль, что пришлось потревожить ваше уединение…

Урантар на эту глупость неприлично громко хмыкнул.

– Но несколько месяцев назад случилось нечто, во что вы не можете не вмешаться, – продолжил Линнувиэль. – Владыка Л’аэртэ отправил вам зов, но оказалось, что в Серые пределы не проникает магия, поэтому мы здесь и привезли вам… вот это.

Линнувиэль осторожно, нервно поглядывая на свирепых хищников, достал из сумки свиток с личной печатью владыки в виде искусно выполненного оттиска черного дракона, обвившего раскидистый ясень, и с новым поклоном передал единственному, чудом выжившему после Лабиринта наследнику трона.

Таррэн нахмурился и, полный нехороших предчувствий, одним движением сорвал магическую печать. Стремительно развернул тонкий пергамент, пробежался глазами по изящно выписанным строчкам. На долгое мгновение окаменел и, наконец, неверяще вскинул голову.

– Это что, шутка?!

– Нет, мой лорд, – едва слышно прошептал хранитель. – Все именно так и обстоит: очень плохо. Хуже некуда. Настолько, что мы даже рискнули искать вас здесь.

– Как это могло случиться?!

– Простите, мой лорд, – пробормотал Линнувиэль, снова покосившись на встревоженно рыкнувших хмер. – Мы мало знаем. Владыка лишь велел найти вас и лично передать, что темный трон… скоро опустеет. Ваш отец настоятельно просит вас вернуться.

Резко посерьезневшие Стражи быстро переглянулись, но Таррэн не обратил на них внимания: он снова и снова читал короткое письмо, написанное собственноручно владыкой Л’аэртэ, и с каждым разом его лицо мрачнело все больше. Надеясь, что это какая-то ошибка и что на самом деле он что-то недопонял, недочитал или недодумал, наследник Изиара в третий раз подряд пробежался по сухим строчкам, скупо сообщающим о причинах такого решения. Кратко излагающим неоспоримые факты грядущей смерти отца. И лишь в самом конце всего в четырех коротких словах открывающим всю глубину отчаяния, с которым писалось это послание: «Умоляю тебя, сын мой…»

Темные эльфы почтительно замерли, стараясь по неподвижному, будто окаменевшему лицу своего лорда определить, насколько сильно его задела эта искренняя мольба. Но Таррэн недвижимо стоял возле мягко переливающегося фонтана и по-прежнему молчал. Рядом двумя жутковатыми монстрами застыли обе хмеры, с тревогой всматриваясь в его потемневшие глаза. Тонкий пергамент стремительно намокал под мельчайшими водяными брызгами, через некоторое время чернила начали расплываться и таять, но эльф не заметил и этого. В это время он лихорадочно искал в памяти ответ на внезапно обрушившийся на него, словно гром среди ясного неба, животрепещущий вопрос.

Он прекрасно знал, что в его роду у мужчин было два тяжелых проклятия: ненавистный «Огонь жизни», от которого он столько времени пытался избавиться, и, соответственно, острая необходимость в наследниках, которая была тем более важной, что с момента достижения второго совершеннолетия возможность продолжить род утрачивалась эльфами навсегда. А женщины, которые рисковали родить повелителю наследника, неизменно погибали от того самого «Огня жизни», но соглашались на эту жертву.

Было ли так задумано самим проклятым владыкой или же это мудрая природа изобрела столь гнусное ограничение для потомков Изиара, доподлинно неизвестно. Но именно по этой причине у темного владыки не бывало возлюбленных – ни один здравомыслящий мужчина не желал бы такой участи для любимой женщины. По этой же причине у него всегда было только двое сыновей – большего количества женских смертей Темный лес просто не мог себе позволить. Поэтому же потомки Изиара обладали столь мощной аурой. Поэтому же Л’аэртэ на протяжений многих тысячелетий сохраняли главенствующие позиции среди своих сородичей. И так было испокон веков. Да, существовали второстепенные ветви, в которых из века в век рождались хранители, тоже способные призывать «Огонь жизни», но такой силы, как у представителей правящего дома, они не смогли бы достичь и через тысячи лет.