Темные времена на Полуночном рынке - [5]

— Принцесса Малдемар — из рода великого Престимиона — прекрасная девица, невинная, чистая, возлюбленная сына короналя…

— Прекрати, Шостик-Виллерон! Откуда нам знать, может, она не более чиста и невинна, чем эта скандарская коровища, которая у нас прибирается, и это известно всему замку, начиная с короналя, и никого не волнует. Даже если слухи о помолвке верны — а верны ли? Мы это знаем только от твоего родственника, — нам самим ничто не грозит. Наше дело — обслуживать публику, предоставляя услуги. Мы этим и занимаемся. Мы не в ответе, если клиент нарушил чьи-то планы. И в любом случае твоя болтовня ничего не исправит. Что сделано, то сделано. — Хамбиволь Цволл взмахнул верхним венчиком щупалец. — Иди-иди. Брось это. Иначе ты мне только нервы зря измотаешь!

На самом деле нервы врона уже были основательно натянуты, сколько бы он ни бодрился. Он от всей души сожалел, что Мирл Мелделлеран назвал имя своей возлюбленной. Им вполне достаточно было бы знать возраст, приблизительный рост и вес да, может, степень ее опытности в любовных сражениях. Так нет же, бахвалу-маркизу понадобилось назвать имя дамы. Если слухи о готовящемся браке хоть отчасти верны и если соблазнитель-маркиз хоть немного нарушил эти планы, да еще станет известно, какими средствами он добился победы, вполне может оказаться, что Шостик-Виллерон прав. Козлом отпущения запросто могут сделать мага, предоставившего преступный напиток. Хамбиволь Цволл не сомневался, что закон на его стороне. Но на адвоката для защиты от разгневанного принца Малдемара, а то и от сына короналя уйдут немалые деньги, а они и так на краю банкротства.

Однако теперь поздно жалеть. Состав изготовлен, доставлен по назначению и, по всей вероятности, применен. Что будет, то и будет. Остается только ждать. Хамбиволь смешал себе легкое успокоительное и под его действием сумел заняться делами, выбросив из головы ненужные мысли.

На следующий день, за полчаса до официального открытия торговли на Полуночном рынке, когда Хамбиволь Цволл уныло подбивал счета, снаружи послышался шум. Потом кто-то грохнул кулаком в дверь лавки. Подняв взгляд, врон увидел за потускневшим от многолетней грязи стеклом ослепительно-яркую фигуру маркиза Мирла Мелделлерана.

Маркиз, судя по всему, пребывал в бешенстве. Он свирепо размахивал обнаженным мечом. Хамбиволь Цволл впервые видел, чтобы кто-то обнажал меч, не говоря уже о том, чтобы угрожающе размахивать им перед его собственным клювом. Это был парадный меч, изукрашенный до нелепости и служивший только для дополнения костюма, — в Маджипуре фехтование давно вышло из моды, — но лезвия выглядели весьма острыми, и Хамбиволь Цволл не усомнился, что хрупким тканям его маленького тела это оружие может нанести серьезный ущерб.

В лавке он был один. Скандарка уже закончила приборку и ушла, а Шостик-Виллерон еще не появлялся. Что же делать? Погасить свет и спрятаться под столом? Нет, маркиз его уже заметил. Еще сломает дверь. Только лишние расходы.

— Мы еще не открылись, ваша милость, — сквозь дверь сообщил ему врон.

— Знаю! Мне некогда ждать! Впусти меня!

Хамбиволь Цволл безнадежно вздохнул:

— Как вам будет угодно.

Маркиз влетел в лавку и остановился сразу за дверью. Вся его фигура выражала ярость, ярость, ярость. Врон поднял глаза на возвышавшегося над ним аристократа и жестом робко намекнул, что обнаженный меч беспокоит его.

— Надеюсь, — кротко сказал он, — вы удовлетворены действием напитка?

— В какой-то мере — да. Но только отчасти.

Он быстро выложил всю историю. Принцесса доверчиво выпила напиток, поданный ей маркизом, а он даже сумел правильно произнести заговор, и действие зелья оказалось восхитительным: Алесандру немедленно охватила пылкая страсть, увлекшая ее в постель, и они провели вместе такую ночь, какая не снилась маркизу даже в самых горячечных снах.

Хамбиволь Цволл догадался, что история на этом не закончилась, и в самом деле, маркиз желал продолжения. На следующий вечер он вернулся в дом Малдемаров в надежде на возобновление эротических восторгов, в которые был так великолепно посвящен ночью раньше, но встретил ледяной отказ. Леди Алесандра больше не желала его видеть, ни в этот вечер, ни в следующий, ни в любой другой отсюда и до конца света. Леди Алесандра передала через посредника, чтобы маркиз Мирл Мелделлеран даже не смотрел в ее сторону, когда им случится встретиться в обществе, чего, к ее великому сожалению, нельзя было избежать, поскольку оба они вращались в высших кругах придворной молодежи.

— Я, — проговорил, с трудом сдерживая злобу, маркиз, — никогда в жизни не испытывал такого унижения.

Хамбиволь Цволл мягко заметил:

— Однако, обращаясь ко мне, вы сказали, что хотите получить одну ночь с желанной вам превыше всего на свете женщиной. По вашим словам, мое искусство и обеспечило вам именно то, что требовалось.

— Я стремился к длительным отношениям. И уж точно не просил, чтобы меня вышвырнули за дверь после одной-единственной встречи. Что я должен думать: что, вспоминая проведенную со мной ночь, она сочла мои объятия отвратительными и пожелала вычеркнуть их из памяти?