Темные Холмы - [30]

С приходом сумерек я стал бояться. Пил много кофе, из последних сил делал зарядку, играл в компьютерные игры, попросил маму купить беговую дорожку, поставил ее в своей комнате и, изнемогая и обливаясь потом бегал до полубессознательного состояния, не давая себе заснуть. Исхудал почти на десяток килограммов и уже начал путать, где реальность, где сон, а где бред и сумасшествие.

Пытался спать днем но, не смотря на изнеможение и смертельную усталость, не мог сомкнуть глаз. А с приближением ночи сонливость накатывала с новой силой и валила меня с ног, лишь изредка давая короткие передышки.

Все чаще меня посещали мысли о безумии, но как любой самоуверенный подросток я никому ничего не говорил, не просил о помощи и вел себя как упертый баран.

Я внушил себе, что должен во всем разобраться сам. Я упускаю нечто важное. Я не замечаю важных деталей. Необходимо отбросить терзания, собраться с силами и просто слепить все крупицы в единое целое. Но детали упорно ускользали от меня и пазл не складывался.

Когда все это началось со мной?

Впервые на улице я очнулся в ночь своего дня рождения, но что в этом примечательного я не понимал. Мне просто исполнилось шестнадцать. Или... это все-таки имеет значение?

А до этого мне больше полугода снились кошмары. Странные сны, от которых кругом шла голова, и я просыпался разбитым, обессиленным, уставшим. Но это опять не имеет значения! Куча людей вообще страдает от бессонницы и жутких кошмаров, но они не просыпаются на улице.

Скорее всего, это обычный лунатизм и, как положено лунатикам, я прихожу в себя, когда замерзаю. Но почему, прогулявшись по крышам, преспокойно не возвращаюсь домой? Как я вообще выхожу из дома, не открывая дверей? И почему на все это так спокойно реагирует мама? И как со всем этим связан Тимка? Вот уже сколько дней я не могу с ним связаться. Еще один нерешенный вопрос в моей копилке...

Стоило мне вспомнить о друге, как сразу испытал уже знакомое последнее время мне чувство отстраненности и подозрительности. Душой я понимал, что нужно разобраться с этим, но в голове постоянно возникали мысли, что ему нельзя доверять, и что чем дальше мы друг от друга, тем лучше. Недоумевая, я тряхнул головой, прогоняя эти, словно навязанные кем-то посторонним размышления, и твердо решил найти Тима в ближайшее время.

Голова внезапно разболелась, вспышки боли усложнили мои попытки хоть в чем-то разобраться, но я уже настолько привык к постоянным вывертам моего организма, что упорно продолжил думать о происходящем.

К сожалению, ничего не складывалось. Вопросы, куча вопросов, и не одного ответа.

В итоге я сдался и попытался вспомнить, как ушел с вечеринки, и почему никто меня не попытался задержать. Ната сказала, что я ушел, точнее, побежал за Тимом, хотя этого я не помню.

Я напрягал мозги почти до трех ночи, безрезультатно пытаясь восстановить события этой ночи, все время то отвлекаясь на посторонние мысли, то впадая в забытье. Когда почти сдался, не в силах бороться с сонливостью, они вдруг нахлынули потоком из спутанных и разрозненных воспоминаний. "Я задремал, потом видел людей, окутанных разноцветным сиянием. Видел Тима. Он был зол на меня. Но из-за чего? Тим не светился, он был... во тьме, а за ним стояла тень. Тень человека в капюшоне".

Я подскочил и начала расхаживать по комнате, натыкаясь в темноте на мебель.

" Я уже видел тень, но где?". На краю сознания вертелась разгадка, но она ускользала от меня как змея.

Остановившись, я начал озираться. В комнате было темно, но сквозь щель в шторах попадал легкий лунный свет, из-за чего все предметы приобрели загадочный вид и форму. Круглые часы, весящие на стене, были похожи на окно в потусторонний мир. Шкаф стал выше и шире, и я почувствовал себя маленьким и беззащитным. Книжная полка, уставленная книгами, сувенирами и игрушками, что я собирал еще с глубокого детства, выглядела совсем необычно, сочетанием линий создавала видимость глубоких расколов, из которых то и дело выглядывали разные существа. А в углах тьма переплелась с тенью, создавая причудливые узоры. Откуда-то из ее глубины я услышал шепот и по коже пробежался холодок. Волосы на затылке зашевелились. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, но сознание упорно не хотело признавать нереальность происходящего, а тело услужливо подкинуло новую порцию адреналина, от чего меня затрясло еще сильней. Но теперь трясло не от страха, а больше от нетерпения.

" Успокойся, это все просто сон. Успеешь еще в психушку".

Я посмотрел на руки, проверяя, не сон ли это. Но руки не исчезали, новых пальцев не добавлялось, а едва различимые во тьме линии рук были на месте и не изменялись. Это могло значить лишь одно - я не спал.

" Что же я упускаю?"

Руки потянулись к старому шкафу и я, дернув за ручку, открыл его. Дверь даже не скрипнула, из недр шкафа показались мои зимние, вперемешку с летними, вещи.

" Нужно навести тут порядок" - появилась отстраненная мысль, перед тем как я уставился в зеркало на двери.

Когда еще маленький я приезжал в гости к бабушке с дедушкой в село, у них не было детской комнаты, поэтому я спал в зале на диване, напротив огромного старого трюмо. Каждый вечер, перед сном, бабушка закрывала створки зеркал и накидывала на них покрывало, чтоб даже щели не оставалось. Когда я спросил, зачем это, она, не желая напугать, лишь покачала головой и сказала, что нельзя смотреть ночью в зеркало, и тем более спать около него - плохая примета.