Темные фантазии - [10]

Курт замолк под испепеляющим взглядом Дэниэла.

— Говоришь, он тебя защитил? — перевел он взгляд на Тамару. Она кивнула. — Хм…

— А еще, — Тамара вошла в раж, — Маркгванд вырвал из рук Курта распятие и даже не обжег ладони, или что там должно было с ним случиться. Это что-то доказывает?

— Да-а… — У Курта было выражение лица обиженного ребенка. — Доказывает, что на вампиров не действуют религиозные символы.

У Тамары глаза полезли на лоб, когда она услышала, как Дэниэл прошептал: «Интересно…» Ей казалось, что она единственная из присутствующих в кабинете находится в здравом рассудке.

— Знаю, ты думаешь, мы преувеличиваем, Тэм, — обратился он к ней, — но я настоятельно прошу тебя больше не выходить из дому ночью.

— Я буду ходить туда, куда захочу, — рассвирепев, процедила она сквозь зубы. — Мне двадцать шесть лет. Если это безумие не прекратится, я… — Тамара сделала паузу, чтобы добиться нужного эффекта, — уйду из дома.

— Тэм, не…

— Ты сам меня заставляешь, Дэниэл. Если я еще раз увижу, что вы следите за мной, я так и поступлю. — Тамара почувствовала, что к горлу подкатывает ком. — А сейчас я еду домой. Спокойной ночи, — произнесла она уже более мягко, посмотрев на растерянное лицо опекуна.

Глава 3

Ее крик разбудил его раньше обычного. Эрик зажмурился, напрягая и так плотно сжатые веки, словно это помогало ему сосредоточиться. Просыпаясь до заката, он чувствовал себя гак же, как люди после вечеринки с обильными возлияниями, затянувшейся на всю ночь. Все его мысли были сфокусированы на Тамаре. Эрик хотел помочь ей справиться с болью. Если ему удастся облегчить ей муки сознания, она почувствует себя лучше, бессонница может отступить, хотя Эрик был не очень в этом уверен. Случай был, несомненно, уникальным.

Он услышал напряженный шепот.

Где ты, Эрик? Почему не приходишь? Мне одиноко. Ты мне нужен.

Сконцентрировав всю мысленную энергию, Эрик послал мощный луч, пронзающий время и пространство.

Я здесь, Тамара.

Я тебя не вижу!

Ответ пришел мгновенно. Эрик в очередной раз удивился, как тонко она чувствовала его, как быстро читала мысли.

Я рядом. Я скоро приду к тебе, моя любовь. А сейчас тебе надо отдохнуть. Не зови меня больше в своих снах. Я все знаю и найду тебя.

Ответа не последовало. Эрик ощущал невероятное напряжение, он так хотел помочь Тамаре, но сейчас он больше ничего не мог сделать.

Солнце еще не зашло. Он не видел, но чувствовал это. Свет забирал все его силы. Немного помедлив, Эрик встал и подошел к камину, чтобы разжечь потухшее пламя. Затем он взял длинную каминную спичку и зажег три масляные лампы, стоящие в разных местах комнаты. В воздухе появился аромат вишни. Пламя осветило старинные ковры на полу, картины в массивных позолоченных рамах, мебель красного дерева. Однако жилище Эрика больше походило на склеп. Он медленно опустился в резное антикварное кресло-качалку и позволил себе расслабиться. Опустив голову на подушку, Эрик протянул руку и не глядя нажал кнопку на пульте. Тяжелые веки опустились, комнату наполнили звуки музыки.

На губах заиграла улыбка, знакомая мелодия возвращала Эрика в далекое прошлое, будила воспоминания.

Он был на выступлении молодого Амадея в Париже, кажется, в 1775 году. Сколько лет прошло. Тогда Эрик был очарован им. Обычный семнадцатилетний мальчик с благоговением относился к таланту другого, всего двумя годами старше его самого. Эрик еще несколько дней после концерта находился в плену этого высокого чувства и постоянно говорил об этом матери, пока она не устала его слушать. Он довел Жаклин до того, что она почти влюбилась в человека, которого никогда не видела, и на следующий концерт они пошли вместе. Сестра хотела своими глазами увидеть, что же так впечатлило брата.

— Он весьма хорош собой, — сказала она, элегантно помахивая веером. — Но я видела и лучше.

Эрик улыбнулся, вспомнив эту сцену в многолюдном фойе. Сестра оценивала не талант музыканта, а только его внешность. Он заметил, как она с интересом смотрит на худощавого молодого человека в толпе поклонников, которого она, вероятно, сочла «лучше».

Эрик подавил вздох. Смерть гения в тридцать пять лет, в самом рассвете творческих сил, стала для него страшным ударом. Позже он много думал о том, так ли это драматично? Сам Эрик тоже умер в тридцать пять, но совсем другой смертью. Гибель даровала ему вечную жизнь. Взвесив все, он пришел к выводу, что судьба Моцарта была менее трагична. Смерть была к нему благосклоннее, не обрекла на вечное одиночество. В такие минуты Эрик думал, что было бы лучше, если бы Роланд опоздал и казнь свершилась.

Откуда такие сентиментальные мысли в такую чудесную снежную ночь?

Я не буду дважды звать тебя, не опоздай.

Роланд! Эрик поднял голову, почувствовав прилив сил. Солнце зашло за горизонт. Он быстро встал и, отперев многочисленные запоры, поспешил по коридору к лестнице. Эрик распахнул входную дверь в тот самый момент, когда Роланд уже стоял на верхней ступеньке. Они обнялись, как два старых друга, и прошли в жилище Эрика.

Роланд остановился посреди комнаты, покачивая головой в такт музыке великого Моцарта.

— Что это? Определенно не запись! Такой отличный звук, словно играет оркестр.