Темное сердце - [7]

Инспектор Ян Бергквист отмечал:

что все это время поддерживался постоянный контакт как с обеими дочерями Сарой и Марией, так и с матерью последней – Ириной. Новой информации не появилось.

Мария и Ирина подтвердили слова Сары: Йоран исчез, через пару дней Сара позвонила младшей сестре, которая находилась в Стокгольме, но та не могла взять трубку. Тогда она связалась с Ириной:

– Первое, что Сара сказала, было «мы с папой поссорились, и теперь он пропал». Не помню дословно, но смысл такой. Она плачет крайне редко, но в тот день слез было много. Настолько, что она говорила с трудом, задыхалась и захлебывалась.

Женщина попыталась успокоить падчерицу, говорила, что Йоран часто поступает как ему заблагорассудится и вполне мог куда-нибудь уехать. Может, в Сёдерманланд, проведать владения. То, что он не отвечал на телефон, не так уж и странно. И посоветовала подождать.

В последующие дни они созванивались еще несколько раз, Сара была все так же безутешна. Она рассказала, что нашла машину на улице Васаллгатан, что была в квартире, но там стоял затхлый запах, и раковина совершенно сухая, значит, давно никого не было.

– Я пыталась утешить Сару и найти какую-нибудь причину исчезновения. Мы думали, он решил отдохнуть от суеты, – говорила Ирина. – Хотя Йоран не из тех, кто ни с того ни с сего уезжает. Мы прожили вместе семь лет, и он никогда не исчезал. Но хотелось успокоить Сару и как-то помочь ей.

Разговоры свелись к тому, что надо подождать. У Марии скоро день рождения, 6 сентября ей исполнится восемнадцать, это событие Йоран точно не пропустит. Когда праздник прошел, а отец так и не объявился, Сара отправилась в полицию.

Осенью по заявлению номер К-18573-12 о пропавшем человеке подвели промежуточный итог, и зацепиться было не за что. Ряд обстоятельств и косвенных улик, собранных путем официальных допросов и простых разговоров, оформились в протоколы, которые легли в распухшую папку расследования:

• Пропавший мужчина редко покидал округу, где жил. После исчезновения не пользовался банковскими счетами и не вступал в контакт ни с кем из знакомых. Он мог уехать самостоятельно, у него было достаточно денег. Но то, что он в одночасье бросил все, над чем работал всю жизнь, представляется маловероятным.

Дочь, которая ждала довольно долго, прежде чем позвонить в полицию. Достаточно долго, чтобы успеть скрыть улики, если была замешана в деле каким-либо образом. Она созванивалась с родственниками, которые посоветовали подождать, но это все же слишком длительный период ожидания. К тому же она ведет себя не так, как это обычно делают родственники пропавших. Кажется, она уверена, что отец никогда не вернется.

• Неприязнь, за неимением лучшего слова, пропавшего к бойфренду дочери. Практически война той же дочери с пропавшим отцом за состояние.

• Звонок в полицию младшей дочери в октябре. У Марии, сводной сестры Сары, есть подозрения, что слова старшей сестры – неправда. Они укрепились фактом, что Сара и Мартин начали ремонт в квартире на улице Васаллгатан, оба утверждают, что нашли машину отца около квартиры. Йоран вряд ли оставил ее там.

В любом криминальном романе этих данных было бы достаточно, чтобы арестовать Сару Лундблад и Мартина Тёрнблада. Но мы живем в реальном мире. Шведский суд просто раздавил бы обвинителя, который пришел бы с подобными заявлениями и потребовал посадить кого-то за убийство. Его и самого могут обвинить в преступлении – в служебной ошибке или неоправданном обвинении.

В юриспруденции касаемо уголовного наказания существует центральное понятие: состав преступления, или corpus delicti, что в дословном переводе с латыни означает «тело преступления». Все довольно просто: нет тела – нет убийства. Если полиция найдет его, первое, что нужно сделать, – определить, естественной смертью умер человек или нет. Это кажется само собой разумеющимся, но юриспруденция апеллирует другими понятиями.

К примеру, нашли труп с проломленной головой: череп пробит, кости торчат наружу. Ударили ли его камнем или он упал вниз головой с дерева? Или с лестницы? Или с пролетавшего мимо самолета?

Весьма упрощенный вариант оценки вероятностей, но справедливый суд работает только так. Человек невиновен, пока, вне всяких сомнений, не доказано обратное, что бы ни говорили внутренние ощущения. Когда тело найдено, полиция может определить критерии и тип преступления, которым оно соответствует. Подозреваемый должен иметь желание именно убить и совершить это хладнокровно, чтобы быть осужденным за преднамеренное убийство.

Был ли пострадавший заколот ножом, забит дубинкой или застрелен? Сколько потребовалось выстрелов? Куда: в голову, в ногу, в руку? С какого расстояния? Ответы являются основной работой полиции, основой для обвинения и собственно основанием для суда при определении степени вины и наказания. Но все это превращается в чисто теоретические рассуждения, пока тело не найдено. В противном случае требуются неопровержимые доказательства, например, видеозапись. Кто-то из участников должен снять на камеру весь процесс до, во время и после убийства.

Так, в декабре 2015 года, два жителя Гётеборга Хасан Аль-Мандлави и Аль Амин Султан были осуждены пожизненно. Видеозапись 2013 года ясно показала, как они перерезали горло двум пленникам в Сирии. Этих двоих посадили за убийство и терроризм по заключению суда, опираясь на факт подлинности видеозаписи и гибели жертв.