Темное обольщение - [91]

Он мог вытерпеть ее оскорбления, ибо знал: Клэр его любит. И пусть она называет его самовлюбленным мачо, в глубине души она думает иначе. Единственное, что по-настоящему задевало его, – это своеволие и упрямство, да и как не задевать, если он сильнее и красивее других мужчин. Но он согласен терпеть любые ее капризы, лишь бы искупить вину за содеянное.

Она нужна ему, как бы странно это ни звучало. Ему стало больно при мысли о том, что придется отправить ее обратно. Каково ему будет без нее?

– Я подумаю, – мрачно пообещал он. – Только не подталкивай меня, не торопи!

– Нечего тут думать! – разъярился Ройс. – Либо ты хочешь однажды утром увидеть ее мертвой, либо хочешь, чтобы она осталась в живых. Выбирай.

Малкольм пристально посмотрел на Ройса. Был ли у него выбор? Разве могла Клэр остаться с ним, если в нем по-прежнему затаился темный зверь, а Морэй знал, как спустить этого зверя с цепи?

Она стала его Мейрид. И, как и в случае с Мейрид, оставалось лишь одно безопасное место, в котором можно было бы ее спрятать, – монастырь.

– Ни один демон не посмеет войти в священное место. Я отправлю ее на Айону, – заявил Малкольм и, давая, наконец, волю гневу, с силой стукнул кулаком по стулу. Резной стул с грохотом упал на пол, подлокотник отломался. Сердце противилось решению разума.

– Там она будет в безопасности, – согласился Ройс. – Но отвезу ее я. Сейчас уже поздно, придется подождать до завтра. Мы отправимся в путь на рассвете.

Малкольм в гневе обернулся.

– Не ты здесь распоряжаешься, Ройс, – угрожающе процедил он. – Кто из нас двоих вассал? Или ты забыл?

– Нет, конечно, но только не тогда, когда ты, как мальчишка, ослеплен похотью, – ответил Ройс и вышел вон.

Тяжело дыша, Малкольм прислонился к другому стулу. Его душил гнев. Да, в монастыре Клэр будет спокойнее и безопаснее. Не зря же мать удалилась в монастырь, более того, пожелала остаться там до конца своих дней. Даже Морэй не осмелится проникнуть в священные пределы. Впрочем, Клэр вряд ли согласится надолго остаться на Айоне. Более того, он был готов поклясться, что она наотрез откажется отправиться туда.

Эта гордячка наверняка закатит скандал. Впрочем, не важно, ведь он ее лэрд, так что выбора у нее нет. Вернее, он просто не оставит ей выбора. С этими мыслями Малкольм выпрямился и со злостью оттолкнул ногой стул. Тот пролетел через весь зал.

В следующую секунду в зал вошел Эйдан:

– Если у тебя чешутся руки, отправляйся-ка лучше в лес и круши там деревья. А мой чудный дом оставь в покое!

Малкольм одарил его колючим взглядом. К несчастью, этот человек – его сводный брат. Прошлой ночью он пытался исцелить его.

– Как там Клэр? Что с ней?

– Спит. Интересно, с чего бы это?

Малкольм напрягся. Лицо Эйдана сохраняло бесстрастное выражение, и было трудно понять, куда он клонит.

– Я не исцелил тебя. Морэй наложил на тебя чары, и я не смог их снять. – Взгляд Эйдана сделался суровым. – Клэр остановила кровотечение собственными руками. Она вдохнула в тебя жизнь. Она молила Древних о том, чтобы они подарили тебе жизнь.

Малкольм уже знал, что услышит дальше.

– А потом ты попытался забрать у нее жизнь, – укоризненно бросил брату Эйдан. – И после этого ты еще считаешь меня дьявольским отродьем?

– Себя я ненавижу еще больше.

– И поделом, – отозвался Эйдан и, помолчав, добавил: – Кстати, Клэр может остаться здесь.

– Я не намерен делить ее с тобой! – взорвался Малкольм. – Она поедет на Айону.

– У меня и в мыслях нет тащить ее к себе в постель, – заверил его Эйдан.

– На рассвете я отвезу ее на Айону, – процедил сквозь зубы Малкольм.

Он не столь наивен, чтобы поверить, что его братец не положит глаз на такую красавицу, как Клэр.

– Только прикоснись к ней, и тебе не жить!

– Ты болван, – отозвался Эйдан и, пройдя мимо Малкольма, поднял с пола стул. – С тебя французское кресло. Стиль Людовика Четырнадцатого.

Малкольм отвернулся. Ему не обрести спокойствия, и он знал почему. Эта странная женщина Клэр ранила его в самое сердце.

Завтра он отвезет ее на Айону. Но что же будет потом? Морэя ему пока еще не уничтожить. Клэр придется провести в монастыре долгие годы, пока демон не забудет про нее. Первое время она будет злиться, а потом ощутит себя несчастной. Что до него самого, он уже самый несчастный в мире.

– Она не Мейрид, – тихо сказал Эйдан.

– Ты читаешь мои мысли? – рассердился Малкольм.

– Мне не нужно их читать. Все и без того ясно. Твое разбитое сердце кричит, – добавил Эйдан с улыбкой. Впрочем, уже в следующее мгновение он сделался серьезен. – Малкольм, оставь на мгновение свою ненависть ко мне и послушай, что я скажу. МакНейл ничем не помог Клэр там, в башне.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Он сказал, что, когда начал ее исцелять, она уже сама исцеляла себя.

Малкольм остался невозмутим.

– Неужели это камень?

– Не знаю. Может, это и впрямь магия камня, но может, и нет. Его силу я почувствовал, еще стоя на валу. Ты тоже не мог не ощутить ее.

– Верно, прошлой ночью я уловил силу камня, как и в ту ночь, когда нас атаковали в Морверне. Но это не то, что ты думаешь, – произнес Малкольм и вопросительно посмотрел на Эйдана.

– Ты прав, – ответил Эйдан, пристально глядя брату в глаза. – Я думаю, она может быть одной из нас.