Темное эхо - [67]

Она взглянула на часы. Десять утра. Вынимая блокнот из сумочки, Сузанна мельком заметила краешек красной пачки. Затем подумала про чай с бисквитами. Нет, сладкого ей не хотелось, однако очень потянуло сходить к автомату, налить чашечку чая, выйти с ней на улицу и выкурить сигарету. Она встала. И затем вновь присела, потому что именно так работает наркотическая привычка. Намекает о себе хитрыми мелочами. Сузанна сама установила правило: никаких сигарет до полудня, а сейчас всего лишь десять. Надо держаться.

«Да ну вас к чертовой матери», — буркнула она, решительно поднялась и взяла сумочку. Курительный рацион можно будет урезать, когда Мартин с отцом вернутся из похода. После беседы с призраком Майкла Коллинза не прошло и полусуток. Вот когда Станнарды окажутся в полной безопасности, тогда можно будет вообще бросить курить. Однако сейчас не тот момент. В такое сложное время подобные амбиции нереалистичны.

Делоне в нортумберлендской семинарии не оказалось. Он находился в иезуитском пансионате в Бармуте с группой послушников и рукоположенных священников. Сузанне пообещали передать ее просьбу монсеньору и заодно сообщили, что пансионные правила не столь уж строги, если только человек сам не налагает на себя какие-либо обеты. Возможно, Делоне отправился в турпоход на Кадер-Идрис. Или плавает в море. Не исключено также, что сейчас он занят молитвой, хотя на данный час это маловероятно. Сузанне не предложили записать номер мобильного телефона, который священник постоянно носил с собой. Однако — заверили ее — монсеньор обязательно перезвонит, наверное даже, в течение часа.

Затем она с помощью компьютера приступила к поиску сведений про «Иерихонский клуб» — с заранее предвиденными бесполезными результатами. Покончив с этим, Сузанна задумалась над предупреждением, полученным от ее потустороннего визитера прошлой ночью. Он что-то знал об особенностях характера Сполдинга, но откуда могла возникнуть такая связь? Коллинз погиб в конце лета 1922 года, а Сполдинг только спустя год с лишним прибыл в Европу, где начал ярко, с плейбойским размахом прожигать неиссякаемые денежные ресурсы своего отца.

Сузанна принялась анализировать возможные объяснения. Семейство Сполдингов разбогатело за счет банковских операций в Нью-Йорке. К окончанию Первой мировой войны Америка стала богатейшей страной и самым крупным кредитором мира. В 1919 году ирландский президент Имон де Валера назначил Майкла Коллинза на пост министра финансов. Для этого имелась две логические причины. Коллинз отличался удивительными административными способностями, а его безупречная репутация, восходившая к периоду борьбы за независимость, делала его очень подходящим человеком для организации займов, необходимых для рождения новой нации, — причем эти ссуды брались у Америки, то есть страны, идеологически противопоставленной империализму и естественному другу и защитнику любой молодой демократии.

Воодушевившись, Сузанна впечатала две фамилии вместе и выполнила веб-поиск. Пусто. Не испугавшись первой неудачи, она провела поиск среди изображений и, пролистав страниц двадцать, собиралась уже махнуть рукой, как вдруг на глаза попался старый снимок. Группа мужчин в темных костюмах и жестких воротничках стояла напротив несгибаемого и харизматичного человека, с которым за последние несколько месяцев она познакомилась очень близко. Интерьер помещения также оказался знакомым: величественно убранный зал приемов в дублинском Мэншн-Хаусе. Один из мужчин был худощавым, светловолосым и заметно отличался ростом. Его она тоже узнала, не читая подписи под фотографией.

Внимание Сузанны — причем даже больше, чем сам Коллинз, — привлекла одна деталь, и не только лишь оттого, что речь шла о единственной на снимке женщине. Она сидела за громадной пишущей машинкой позади Коллинза, по правую руку от банкиров, которые, соответственно, от Коллинза находились слева. Майкл добродушно улыбался при виде этого собрания американских капиталистов. Женщина смотрела непосредственно в объектив камеры. А высокий блондин из числа банкиров пожирал машинистку глазами.

Как ни удивительно, на лице этой машинистки играло совершенно презрительное выражение. Волосы ее были коротко подстрижены и отливали глянцем. Глаза под челкой удлинены и по-кошачьи вздернуты к вискам. Резко очерченные скулы и рот, прячущий улыбку над каким-то бунтарским секретом. «Бог ты мой, да она вылитая моя копия», — подумала Сузанна, которая отлично знала, что ее внешность запугивала мужчин чаще, чем привлекала… пока наконец не появился Мартин — в сияющем панцире, с гремящим о ножны мечом, — играя роль благородного рыцаря в момент, когда Сузанна попала в беду на Восточной ветке лондонского метро.

Она прочитала подпись, начинавшуюся словами: «Вчера на заседании нижней палаты парламента в дублинском Мэншн-Хаусе министр финансов Коллинз встретился с финансовыми магнатами Нью-Йорка с целью сбора средств для нового Ирландского Свободного государства».

Далее шло поименное перечисление участников. Гарри Сполдинга в ту пору называли Генри Сполдингом-младшим. Он еще не показал миру свою плейбойскую натуру, не был тем беззаботным, шикарным образчиком «потерянного поколения», каким стал позднее. На снимке Сполдинг выглядел худым, высоким и чуточку неловким. Фотографию сделали до того, как Гарри заматерел на борту «Темного эха», пересекая Атлантику на пути к Ривьере. Здесь он пока что производил впечатление юного представителя нью-йоркской банковской династии: бизнес-подмастерье с выдающимся военным послужным списком. Сполдингу успешно удалось сбросить с себя коварный лик «Иерихонской команды», но он еще не успел приобрести собственный, позднейший облик. Еще не загорел под солнцем, и в нем не читалось ничего декадентского или богемного. В современном разговорном языке его назвали бы просто «пиджаком».