Из-за туч проглянула луна. Пол увидел девушку и остановился. Она сидела на нижней ступени, уткнув лицо в ладони. Костыли валялись у ограждения. В десяти ярдах у откоса бушевал голодный всепожирающий прибой. Пол медленно двинулся к ней. Луну затянуло облаками. Его шаги поглощал пропитанный дождем песок. Остановившись у поручня, Пол всмотрелся в неподвижный силуэт.
– Виллия?
Тихий стон, и снова долгое молчание.
– Я это сделала, Пол,– раздался ее несчастный шепот.– Сначала все было как в тех других снах, но потом… Ты закричал, и я…
Он сел перед ней, крепко сжал ее запястья и отвел руки от лица.
– Я не хотела…
Пол притянул ее к себе и поцеловал в соленые губы. Ее рот все еще был напуганным и жестким. Пол поднял девушку на руки, чтобы не тревожить намокший гипс, затем, преодолев ступеням, понес свою ношу в монастырь. Виллия, опустошенная, утомленная и по-прежнему ничего не понимавшая, казалось, уснула на его руках. Ее волосы развевались на ветру, и у них был теплый запах южного лета. Пол удивился этому ощущению, которое приходило от пальцев. Ладно, поживем – увидим, сказал он самому себе.
Когда он внес ее в освещенный свечами коридор, Мендельхаус встретил его с широкой улыбкой.
– Мы можем забыть о яхте, сын мой?
Пол остановился и твердо ответил:
– Нет! Мне бы хотелось владеть ею в любом случае.
Мендельхаус выглядел недоуменным. Взглянув на него, Сиверс фыркнул:
– Проповедник, неужели вы не знаете других причин для путешествий, кроме бегства?
Пол отнес Виллию в ее палату. Когда она проснется, у него с ней будет долгий разговор. Об острове… пока мир снова не станет абсолютно нормальным.
