Темницы, Огонь и Мечи. Рыцари Храма в крестовых походах. - [8]

Услышав весть, что в ответ на просьбу о паре тысяч наемников отправили целое войско, в том числе и около пятнадцати тысяч рыцарей, в Константинополе встревожились. Ведь эту армию надо будет как-то содержать и пропустить сквозь империю в Малую Азию. А если ее не накормить, солдаты сами отправятся на поиски пропитания и будут брать что вздумается. Тотчас же были собраны обозы с провиантом и отправлены в пункты, где предстояло пройти крестоносцам. Несомненно, такие меры несколько помогли, но сдержать в узде такое воинство на марше было попросту невозможно, так что по пути ратники оттачивали свое воинское мастерство, занимаясь грабежами и насилуя женщин империи. Пока христианские армии собирались под стенами Константинополя, греки упорно твердили им о богатых землях и баснословных сокровищах, ожидающих по ту сторону Босфора, чтобы тем не терпелось поскорее тронуться в путь.

Наконец крестоносцев переправили через пролив, и они двинулись по суше навстречу своей первой победе с привкусом горечи. Встав осадой вокруг древнего города Никеи и успешно отбивая контратаки турецкой кавалерии в тыл христианских войск, они довели осажденных до крайности, склонив их к сдаче. И вот, проснувшись однажды утром, они были ошарашены, узрев развевающийся над городом стяг императора Византии. Ночью комендант сдал город Алексею, свирепой армии католиков предпочитая дипломатичных византийцев, чем фактически лишил крестоносцев трофеев, пленных и выкупов, на которые те рассчитывали. Страсти накалились до предела. Алексей умиротворил католических вождей щедрыми дарами, но тут же вновь настроил их против себя, потребовав присягнуть ему на верность в обмен на поддержание союза. Особенно императору хотелось, чтобы ему вернули большой город-крепость Антиохию, который крестоносцам предстояло взять, дабы расчистить себе дорогу на Иерусалим. Одни полководцы отнеслись к этому неохотно, другие разгневались, но без поставок провианта походу грозил крах, а войска императора были единственной защитой их тылов. Сверх того, если бы события обернулись против них, Алексей контролировал все пути отступления как по суше, так и по морю. И наконец, не видя альтернатив, они просто не имели выбора и должны были согласиться присягнуть на верность императору. Для Алексея клятвы были святы и нерушимы во веки веков, но католики-крестоносцы не увидели в клятвах никакого проку, как только те помогли выбраться им из западни.

Епископ Адемар постоянно напоминал им, что они еще не выполнили принятые на себя обеты, и в конце концов часть рати под предводительством епископа свернула на юг, к Иерусалиму; военное же командование епископ доверил Раймунду Тулузскому. Остальное воинство, возглавляемое Готфридом Бульонским и князем Боэмундом, вскоре последовало за ними. По пути они подвергались атакам и были изрядно потрепаны, но все же сумели прибыть вовремя, чтобы принять участие в осаде Антиохии.

До той поры мусульманский правитель Антиохии никоим образом не препятствовал подданным, отдававшим предпочтение православию. Им дозволялось открыто отправлять свои ритуалы в храмах, не опасаясь преследований, под началом местного патриарха. Теперь же, с приходом Христова воинства, все переменилось. Патриарха бросили в темницу, а христианских князей изгнали из города. Великий православный собор Святого Петра закрыли для христиан, превратив его в конюшню мусульманской кавалерии, призванной на помощь в обороне города.

Едва завидев Антиохию – укрепленную столицу княжества, обнесенную могучими стенами около полутора километров шириной и пяти километров длиной, – крестоносцы испытали благоговение. Усомнившись, что город удастся взять штурмом, они настроились на долгую осаду. Встав перед Антиохией лагерем, они долгие месяцы терпели лишения от жестокой нехватки пропитания и воды, а турки время от времени насмехались над ними, вывешивая клетку с патриархом на стену. Крестоносцы стояли под стенами города с октября по июнь, но окончательной победы удалось добиться не только силой оружия. За несколько недель до того до Боэмунда дошла весть, что офицер турецкой армии – армянский христианин по имени Фируз, обращенный в ислам, – готов сдать Антиохию за деньги. Турецкий военачальник подверг его наказанию, и теперь Фируз жаждал мести. Торг затягивался, Боэмунд уже почти утратил интерес к нему, но тут прибыла весть, что предатель готов сдать город ближайшей же ночью, когда под его командованием будут находится две смежные башни, – и даже готов отдать собственного сына в заложники в качестве ручательства, что он не отступит от своего решения. Видимо, Фируз в конце концов решился перейти к действиям, когда узнал, что жена наставила ему рога с турецким офицером.

Сдержав слово, Фируз позаботился, чтобы крестоносцы смогли приставить лестницы к окну башни. Шестьдесят рыцарей вскарабкались по ним в башню и двинулись вдоль стены, чтобы захватить следующую. Лестницы приставили к участку стены между двумя этими башнями, и по ним в город проникло довольно крестоносцев, чтобы открыть двое ворот. Дожидавшееся во тьме христианское войско хлынуло в город. Ярость, копившаяся восемь месяцев, наконец получила выход. Началась резня. Мирных горожан убивали наравне с солдатами, не взирая ни на пол, ни на возраст. Христиане города тоже приняли участие в бойне. На истребление язычников ушло немало времени, но к исходу следующего дня все турки в Антиохии были мертвы – как и полководец, добившийся этой победы.