Темница тихого ангела - [10]

– Мишел Майлз тоже была в этой кровати?

– Здесь ее не было, – ответил Николай, – да между нами и нет ничего.

– Это ваши дела, – махнула рукой мулатка, отгоняя сигаретный дым от лица. – Сейчас продолжим, но у меня к тебе одна просьба.

Она погасила сигарету, раздавив о край пепельницы, сняла ее с торгановского живота и поставила на тумбочку.

– Милый, напиши для меня роль в своем сценарии! Хочу в кино сняться. Роль любая, могу раздеться: я без комплексов. Раньше маленькой груди стыдилась, а теперь у меня во какая! Посмотри!

Николай посмотрел, но не вдохновился.

– В другой раз, может быть, в том сценарии, над которым я сейчас работаю, роли для тебя быть не может: действие происходит в России сто лет назад.

– Скажи, что ты просто не хочешь!

– Да и на роли утверждает не автор сценария, а режиссер.

– Я и с ним договорюсь.

– Вряд ли. Спилберг не любит, когда на него давят.

Бывшая подруга встала с кровати.

– Тогда я пойду.

– Не забудь трусики, – напомнил Николай.

– Не забуду. Теперь я ношу трусики не дешевле пятисот баксов. С фианитами и натуральными серебряными нитями. Деликатная ручная стирка.

Она оделась в коридоре, где валялось на полу ее платье. Покрутилась перед зеркалом, потом подставила для поцелуя щеку и перед тем, как удалиться, вздохнула:

– Не думала, что ты мне откажешь. Милый, а ты случайно не расист?

Сценарий он сдал. Спилберг, прочитав, позвонил и сообщил, что ему понравилось, но придется немного доработать и кое-что переделать. Но все он сделает сам.

– Ты не против, – спросил Стивен, – если мы введем в эпизод девушку-мулатку? Меня тут познакомили с одной – очень грациозна!

– Делай, что хочешь. Только сто лет назад в одесских публичных домах не было грациозных негритянок! Там в Одессе до сих пор любят толстых с огромной и, учти, не силиконовой грудью.

Спилберг помолчал, а потом спросил:

– Ник, а ты случайно не расист?

Торганов дописывал сценарий второго фильма о русской графине, когда понял, что ему все надоело. Слава богу, иногда звонил мистер Руни, крайне заинтересованный в скорейшем запуске фильма в производство, и подкидывал, как ему самому казалось, свежие идеи.

– Ник, а что, если миллионер Бакси Меллоун попадет в аварию? Ехал на своей инвалидной коляске и упал с обрыва. Нет… На колясках катаются безногие, а он слепой. Значит, так, шел он со своей палочкой через дорогу, а тут несется на «Феррари» Аль Капоне и врезается прямо в него. Ник, в начале тридцатых «Феррари» уже были? Вот и я не помню. Но «Роллс-Ройсы» точно существовали. Значит, так: несется на своем «Роллс-Ройсе» слепой миллионер, а навстречу Аль Капоне на «Бентли». Бах! Лоб в лоб! Слепой миллионер при смерти, его водитель погиб, а Капоне попадает в тюрьму за неуплату налогов. Тут происходят всякие заморочки: перестрелки, забастовки, выборы президента, бодяжное виски из Канады, которым травится начальник полиции Чикаго Дик Трейси. А у Дика, в свою очередь, еще и несчастная любовь к нашей героине… И среди всего этого русская графиня гордо катает на инвалидной коляске своего мужа, потому что миллионер уже не только слепой, но и парализованный полностью после аварии. Как тебе это?

– Здорово, – согласился Торганов, – родственники миллионера делят его наследство, кое-кто уже положил глаз и на русскую графиню. А миллионер Бакси Меллоун на самом деле только притворяется парализованным, он даже видит все собственными глазами, потому что во время столкновения с «Бентли» шандарахнулся о лобовое стекло «Роллс-Ройса» лбом так сильно, что зрение восстановилось само собой.

– Точно! – восхитился мистер Руни. – Все как в реальной жизни. Я знал одного старика, который упал с велосипеда и разбил очки. Пошел заказывать новые и убедился, что видит и без них. А потом он женился на молодой. Только они вместе недолго прожили – его жену машина сбила, когда та дорогу переходила.

– А этот эпизод можно вставить в фильм? – спросил Николай.

– Конечно, конечно, – обрадовался Руни, – пусть кого-нибудь из родственников миллионера машина задавит. Или двух родственников. Чем меньше актеров останется на съемочной площадке, тем проще будет уложиться в бюджет.

– Может, еще кого укокошим? – предложил Николай. – А то больно мало смертей получается.

– Точно! – согласился мистер Руни. – Я сейчас подумаю об этом и тебе перезвоню.

Думал он, вероятно, очень быстро, потому что не прошло и минуты, как телефон снова зазвонил.

– Кого еще надо убить? – спросил Николай.

Но в трубке повисла гулкая тишина. Потом далекий мужской голос робко поинтересовался:

– Я могу поговорить с мистером Торгановым?

– Это я, – признался Николай.

– Мистер Торганов, вас беспокоят из России. Я президент крупной издательской фирмы. Мы хотим издавать ваши книги на вашей исторической родине. Нам известно, что издательство «Леви, Леви энд Цуккер» обладает лишь правом издания и распространения ваших книг на английском языке. А мы хотели бы выпускать их на русском. Вы умеете писать по-русски?

– Я могу на нем даже разговаривать, – обрадовал издателя Торганов.

И тут же услышал, как его собеседник облегченно вздохнул.

– О’кей, – продолжил российский издатель, – то есть очень хорошо!