Тёмная Ведьма и Некромант - [16]

— Я не такой, Белла, — проговорил он, обняв колдунью. — Я говорил это раньше, повторю еще — ты красива и сексуальна, ты венец творенья. Меня не волнует ребячество и хихиканье подростков. Они никогда не смогут понять меня, ведь они лишь дети без забот. Возможно, я молод, но надо мной нависло великое бремя, я страдал и буду страдать, я вытерпел много боли, но то ли ещё будет. Я пытал и убивал, и буду делать это снова, и, знаешь, мне нужен сильный спутник, который поймёт и поддержит меня, а не девочка–подросток, которая только и знает, что покупать шмотки и красить личико. Ты можешь позаботиться о себе в случае чего. Ты нужна мне, Белла, нужна как друг, но это не дружба… Я открыл тебе свою душу и теперь всё зависит лишь от тебя. — Вновь обняв ведьму, он бережно держал ее в своих сильных руках.

— Знаешь, ты плохо на меня влияешь, Гарри. Раньше я не боялась никого и ничего, но сейчас… Мне тяжело признаться себе, но ты мне нравишься, и я боюсь тебя, ведь ты и только ты в состоянии причинить мне боль. Я в замешательстве, ведь я не знаю, как правильно поступить. Это какой–то неправильный антагонизм: разум говорит «беги от него, он слишком молод для тебя», но сердце… оно говорит иначе, соглашается с тобой, что тебе нужна женщина, а не девочка. Моё сердце…

Подняв голову, Белла заглянула юноше в глаза, и увидела там отражение своей души, те же чувства: надежда, отчаянье, любовь и… желание, неподвластное разуму. Но было там что–то ещё, то, чего не было раньше. Определённость. Решение идти правильным путём, не лёгким, нет — правильным.

Глаза ведьмы расширились, когда Гарри наклонился и его губы вновь накрыли её собственные, это было как искра, зажигающая жаркое пламя внутри.

В отличие от первого поцелуя, который не только дразнил его, но и показывал всю благодарность и привязанность ведьмы, этот казался зеркалом их взаимных чувств. Теперь не было неясности, лишь мягкость и пьянящая нежность, заставляющая потерять голову. Сейчас колдунья боялась только одного: чтобы этот порыв не оказался всего–навсего юношеской игрой; но страх этот длился лишь доли секунды, ведь Белла знала, что Поттер никогда так не поступит, особенно с ней.

Наконец–то женщина полностью отдалась ему. Она отвечала, легко и нежно приоткрывая свои губы. Гарри, столь неопытный, но страстный, нежно лизнул её, прежде чем проникнуть внутрь, чтобы встретиться с её языком и нежно ласкать его. Это не было чем–то изощрённым или профессионально отточенным, лишь истина, полная влечения и эмоций.

Отстранившись, парень подвел ведьму к кровати. Несколько мгновений Белла пребывала в нерешительности, пока Поттер не посадил её на колени и, нежно обнимая, прижал к себе.

— Знаешь, Гарри, а мне нравится этот новый поворот событий, — уже решительно сказала колдунья.

— Мне тоже. Но мы должны выяснить, настоящая ли это любовь, и я рассчитываю на положительный ответ.

— Может быть, — улыбнувшись, ответила ведьма, но в тот же миг голос ее стал серьезным. — Я благодарна тебе за всё, что ты сделал для меня сегодня. Вряд ли ты когда–нибудь поймёшь, насколько это было важно для меня.

— Я попытаюсь, не забывай, что я тоже стал узником этого дома.

Беллатрикс кивнула. Мир казался иным, когда перед тобой человек, которому ты дорог и кто заботится о тебе. И упустить такой шанс было, по меньшей мере, глупо. Кроме того, она была одной из немногих, кто знал истинное лицо юноши. Лестрейндж знала, что они друзья, что происшествие в парке было лишь началом.

Глаза ведьмы расширились, когда она заботливо спросила:

— А что скажут о нас твои друзья?

Откинув голову назад, Гарри искренне рассмеялся:

— Белла, ты издеваешься?! С каких это пор бывшую Пожирательницу стало волновать мнение нескольких студентов?

— Если честно, то… нет, — засмеявшись, ответила женщина. — Мне просто интересно твое мнение.

— Это волнует меня не больше, чем тебя. Честно говоря, я не думаю, что они смогут причинить мне больше боли, чем раньше. Кроме того, я ведь получил лишь одно письмо, в котором идёт речь о том, что они ничего не могут рассказать в целях безопасности. Бред! В крайнем случае, могли бы воспользоваться телефоном, ведь Гермиона магглорожденная. Если им плевать на меня, то почему я должен быть лучше, хотя они мои друзья, пока я не пойму обратного.

— О… я помню эту маленькую грязнокровую девочку, — хихикнула ведьма.

— Белла, не опускайся до этого уровня. Ты думаешь, зачем волшебникам магглы, для развлечений? Сомневаюсь, ведь если бы маги не разбавляли свою кровь, что бы от нас осталось? А после войны нас станет вдвое меньше, и что — элиминация?

Глаза Лестрейндж расширись, и она горячо ответила:

— Черт, похоже, ты прав! Второй раз за день.

— А ты циничная, — улыбнулся парень, пощекотав ведьму.

— Прекрати это. — Закричала Белла, безуспешно выворачиваясь из его рук, и влепила юноше пощечину. Оба вскрикнули, пристально посмотрели друг другу в глаза и снова засмеялись.

— Да, это ведь недаром… иначе ты решила бы, что твоё обаяние настолько велико, что этим можно пользоваться, — всё ещё немного красный, ответил Гарри.

Засмеявшись, Беллатрикс без тени смущения придвинулась к самой его груди так, что рука её оказалась точно в паху парня. Гарри застыл, как громом пораженный, когда волшебница начала нежно массировать ему между ног. Растерявшийся Гарри не мог ничего сделать, пока женщина сидела у него на коленях. Через несколько секунд он умоляюще прошептал: