Темная страсть - [32]

Низкое, глухое рычание завибрировало в воздухе. Символы на стенах начали пульсировать, и Шейд осознал, что звуки и агрессия исходят от него.

— Спокойно, Шейд, — сказал Эй. — Ты знаешь, что Рейт прав.

Да, он это знает. Но яростный, собственнический инстинкт защищать свою пару полыхал у него внутри.

— Я сделаю это. — Голос Рейта был твердым, решительным. — Где она?

Шейд подскочил к брату так быстро, что даже не понял, как сделал это.

— Только тронь ее, и я живьем сдеру с тебя шкуру.

Рейт вскинул руки, в улыбке сверкнув клыками.

— Видишь? Вот почему я никогда, ни за какие коврижки не свяжу себя с женщиной. Это делает мужчину дураком. — Он бросил многозначительный взгляд на Эйдолона. — Или подкаблучником.

Как бы зол ни был Шейд, но Рейт прав. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Эйдолон имел что-то против. Его вторая половинка Тайла не дала ему сойти с ума, но она также из него веревки вьет. Стоит ей только поманить пальчиком, и он уже бежит.

— Шейд, — мягко проговорил Эйдолон; — Давай это сделает Тайла? Сегодня, после превращения Руны?

— Нет! — Шейд отошел от Рейта, сунул руки в волосы и с силой сжал голову, словно это помогало ему держать ее прямо. — Легче не будет ни от чего. Думаешь, я хочу знать, что Рейт отправился убивать мою половину или что твоя Тайла избивает ее до полусмерти?

Эй кивнул, словно понял.

— Могу сделать и я. Вначале усыплю, и она ничего не почувствует.

Шейд опустил руки. Невыносимые муки терзали его душу. Его тело и эмоции были на пределе.

— Это не похоже на тебя — предлагать убить кого-то.

Хотя, с другой стороны, это логично, а Эй — сама логика.

— Лучше она, чем ты. — Взгляд черных глаза Эйдолона заострился. — Я не желаю рисковать потерять тебя из-за этого Проклятия. Нам и без того придется теперь решать проблему оборотня, и это вдобавок к твоему надвигающемуся эсгенезису.

Эсгенезие, который приближается к нему с каждым часом, каждой минутой. Даже сейчас он чувствует, как пульсирует в горле, прямо над тем местом, где проступило кольцо бондинга. Паховая область пульсирует в одном ритме с шеей, напоминая, что он должен быть с Руной, и поскорее.

— Никто не тронет ее и пальцем, пока я не пройду его, — прорычал он.

Наличие пары облегчает его прохождение, тем более у него осложнение ликантропией… И если эсгенезис настигнет его во время полнолуния, можно только представить те ужасы, которым он, охваченный сексуальным безумием, подвергнет особей женского пола.

Эйдолон шумно выдохнул.

— Согласен, что имеет смысл подождать, но ты рискуешь.

— Маловероятно, чтобы я влюбился в нее в ближайшем будущем. Она меня чертовски раздражает. У меня есть время.

— Мне это не нравится, — отрезал Рейт.

Шейд фыркнул:

— Тебе просто нужно оправдание, чтобы убить ее.

Рейт этого не отрицал.

— А как она вообще заразила тебя?

Его тело сжалось от воспоминаний о той ужасной агонии, в которой он пребывал, когда умолял Руну сделать ему больно.

— Она превратилась в волка, чтобы укусить меня! — Он нахмурился. — Она может превращаться по желанию. Для этого ей не требуется полнолуние.

Эйдолон вздрогнул.

— Как такое возможно?

— Она не знает.

— Это плохо, Шейд. Ликантропной инфекции подвержены люди, но не демоны. Мы должны быть невосприимчивы к ней. Кто знает, что ликантропия делает с твоим телом. И что произойдет во время полнолуния, когда тебе потребуется секс? Ты можешь разорвать свою партнершу на части.

— У меня будет Руна.

— Пока.

Шейд стиснул кулаки и сменил тему:

— Может, тебе стоит взять у нее какие-то анализы и исследовать их?

Заодно получится выявить, почему у нее на теле до сих пор не появились знаки бондинга, помечающие ее как его половину. Хотя об этом он пока промолчит.

— Хорошая идея.

Рейт взял скальпель с ближайшего подноса и потрогал острие большим пальцем.

— Вы, двое, рассуждаете так, словно она проживет достаточно долго. Вы забываете, что она должна умереть, и чем скорее, тем лучше.

Шейд ощетинился.

— Тебе что-то слишком уж не терпится присыпать ее землей, братец.

Эйдолон шагнул между ними.

— Мне нужно увидеть Руну. Если она может превращаться по желанию, то, возможно, у нее есть какие-то уникальные антитела против ликантропной инфекции. Если я пойму, что делает ее другой…

— То тебе, возможно, удастся создать для меня лекарство, — пробормотал Шейд.

— Точно.

Шейд попытался игнорировать чувство облегчения, которое рассеяло тугой ком в груди, попытался притвориться, будто обрадован возможностью быть вылеченным от ликантропии, а не оттого, что Руна получила временную отсрочку.

Однако облегчение длилось недолго. Режущая, мучительная боль скрутила ему живот, а кожу будто проткнули миллионом иголок.

— Шейд? — Голос Рейта тревожно завибрировал. — Что такое?

Он услышал, как скальпель с грохотом упал на пол, и почувствовал, как две пары рук подхватили его под мышки, как его тело поддерживают с двух сторон большие и крепкие тела братьев.

— Я в порядке, — выдохнул он. — Это Руна. Я почувствовал, как она превратилась обратно. Это чертовски больно, надо думать. — Шейд подавил дрожь, когда ощущения отступили, ушли, и порадовался, что был усыплен на время своего превращения. — Она голодна.