Темная сторона Солнца - [32]

– Для того чтобы лишний раз доказать, что такие женщины, как она и ваша мать, не выживают в нашем обществе. Нанесенная ей обида была настолько сильна, что она, не найдя виновника своих бед, направила гнев против всех без исключения. Видела бы ты, как Лусо высмеивала некоторые армянские традиции. Иногда даже мне становилось не по себе, хотя я склонен считать себя достаточно либеральным человеком.

– Некоторые пережитки прошлого, которые ты почему-то называешь традициями, действительно заслуживают порицания.

– Ну, это смотря с какой стороны посмотреть. Невозможно жить в обществе и быть вне его. К тому же ты не была в Армении много лет. С тех пор многое изменилось, поверь мне. Твоя сестра не замечала этих перемен или не хотела замечать. Ну да ладно, что мы все о ней? Расскажи о себе. Ты, насколько я понимаю, тоже не замужем?

– Была, развелась несколько лет назад. Он был из ахпаров.[19] Мы познакомились на приеме в посольстве, через полгода обручились, через год поженились. Все по правилам. Чин-чинарем. Я бросила работу и переехала во Францию, а потом… Впрочем, неважно, что было потом. На сегодняшний момент я свободна и счастлива.

– Он изменил тебе, а ты не смогла его простить?

Анна вздрогнула:

– Откуда ты знаешь?

– Только предположение.

– И оно верно. Есть вещи, которые не прощают.

– О да. – Он закурил сигарету и, прищурившись, посмотрел на Анну. – Лусине тоже не умела прощать. Ей было легче разрушить свою жизнь, чем простить обидчика. Видимо, это семейное. Вам не понять, что иногда обидчики способны на искреннее раскаяние.

– Видимо, ты относишь себя к категории именно таких обидчиков? – отрезала Анна и посмотрела на часы. – Мне уже пора. Вардитер будет волноваться.

– Хорошо. Позвонишь мне завтра?

– Да.

Они расстались около ее дома. Часы показывали без пяти минут девять. Играющие в нарды мужчины разошлись по домам смотреть вечерние новости, дети спали в своих кроватках, и лишь вода в фонтанчике все так же журчала, как напоминание о вечной дружбе Ованеса и Карапета.

– Где ты была так долго? Что это за парень тебя провожал? – набросилась Вардитер на внучку.

– Я гуляла, а парень… Это друг Лусине – Сергей.

– Хм, то-то мне его лицо показалось знакомым. Он приходил к Лусо накануне смерти, принес подарок.

– Какой подарок?

– Золотой браслет. Разве ты не видела его на ее запястье в день похорон?

– Нет, кажется не видела. Скорее всего не обратила внимания.

– Пойдем ужинать, проголодалась, поди, – вздохнула Вардитер. – Э-э-э-эх, ашхар-ашхар…

На ужин была жареная картошка. Теперь уже с мясом и овощами.

Глава 7 ВТОРАЯ ЗАПИСЬ ИЗ ДНЕВНИКА ЛУСИНЕ

1994 год. 16 декабря

Карен передал коробку с новогодними подарками и деньги. Их привез наш сосед по лестничной клетке Вазген. Мы не виделись почти год, но я едва узнала в лысеющем, упитанном человеке худого, как щепка, Вазгена, который продал квартиру, чтобы вывезти своего единственного сына из Армении. Когда-то он занимался извозом вместе с моим приемным отцом, а его жена торговала жареными семечками и леденцами на палочках. Их единственный сын Мкртич – рослый не по годам, вечно угрюмый подросток, каждое утро выносил на улицу раскладной столик, стул, тазик с семечками и сумку, полную разноцветных леденцов. Расправив ножки столика, он ставил на него тазик, бережно подкладывал под него стопку нарезанных из газеты листочков, раскладывал леденцы веером, доставал из сумки хрустальную рюмочку и долго и сосредоточенно натирал ее бархатной тряпицей, пока мать не хлопала его по плечу: «Хватит, Муко-джан, молодец!» Он вздрагивал, словно очнувшись от сна, глупо улыбался и садился рядом с матерью.

Торговля у Сирануш шла бойко. Муко только и успевал скручивать газету в кулечки и бегать за новой порцией семечек. Иногда, когда мать уходила на базар или занималась домашними делами, он ошивался возле гаражей или бесцельно бродил по микрорайону. Ходили слухи, что Муко немного не в себе с тех пор, как Сирануш уронила годовалого младенца на пол. Злые языки утверждали, что дело отнюдь не в падении, а в возрасте Сирануш, которая вымолила первенца у святой Мариам тогда, когда другие женщины обзаводились внуками. Правда, некоторые говорили, что возраст ни при чем, а всему виной порча, которую навела свекровь Сирануш. Сама Сирануш твердила, что сын ее нормальнее сверстников, а природная скромность и кроткий нрав – отнюдь не порок, а добродетель, которая будет оценена по заслугам ее будущей невесткой. Как бы там ни было, когда Муко сообщил матери, что познакомился с хорошими людьми, борющимися за правое дело, Сирануш первым делом обошла всех соседей и похвасталась корочкой, в которой было написано, что отныне ее сын – Мкртич Сукиасян является членом партии Дашнакцуцюн.

С тех пор Муко словно подменили. Он ходил по району и рассказывал всем, что очень скоро одноглазое чудовище по имени Левон Тер-Петросян будет свергнуто, а его место займет достойнейший сын своего народа – Сос Саргсян.

Меня мало интересовали политические убеждения Муко, но когда в декабре девяносто третьего Сирануш разбудила нас в два часа ночи и стала умолять спрятать сына хотя бы до утра, я поняла, что Муко влип во что-то нехорошее. Мы приняли его, и даже такой беспринципный человек, как мой приемный отец, пожурил Сирануш, когда та в знак благодарности сняла с пальца перстень с бриллиантами и протянула его моей матери.