Темная сторона России - [14]

— Постойте, святой отец, подождите, пожалуйста, — приблизились мы к монаху. Его лицо практически полностью скрывал капюшон, но и под ним было видно, что молодой монашек явно нездоров — бледный, с ввалившимися щеками. Вот что посты с людьми делают.

— Вы хотели узнать о проклятой могиле? — Его голос шелестел тихо-тихо. — Вам же уже все рассказали. Я и сам не без греха, но могу проводить вас к не менее интересному месту.

— Монашек развернулся и пошел туда, откуда только что пришел.

— Йол, может, не пойдем? Ну его, стремный он какой-то, да и вечереет, как бы не нарваться на каких-нибудь местных ролевиков, играющих на кладбище в привидения монахов.

— Да ладно, пошли, светло еще, да и интересно.

Мы шли по узкой аллее среди серых уже теней от могильных плит, и время как будто растворилось. Внезапно показался просвет. И послышался тихий шепот монашка:

— Пришли почти уже. Смотрите.

Мы вышли на освещенную последними лучами закатного солнца поляну. На ней стоял всего один памятник из белого мрамора. Время его не пощадило, и мрамор, во многих местах со сколами, уже успел посереть. Изображена была скульптурная композиция: молодой мужчина протягивает руку к младенцу, лежащему на коленях у женщины, атас искаженным лицом не дает ему прикоснуться.

— Странное надгробие, не находишь? А что там написано? Давай поближе подойдем.

Мы сделали несколько шагов и начали разбирать практически стершуюся надпись.

Внезапно камень как будто растворил в себе все написанные строки, и что-то стало происходить со зрением и слухом. Как бы издалека начали пробиваться в сознание странные голоса. Словно в мареве, проступила какая-то комната. Голоса зазвучали отчетливее:

— Анастасия, Настенька, золото мое, сжалься! Ведь люблю тебя! — На коленях перед девушкой стоял красивый, одетый по последней моде конца девятнадцатого века молодой человек.

— Нет, Алекс, не могу, и не проси. Грешно это. Все, иди уже, сейчас Алена придет меня укладывать, а заметит тебя, так все тетушке расскажет — не миновать мне тогда беды. Иди, любимый, до завтра.

— Да что ж грешно, Настенька? В Европе таких как мы кузенами зовут, и жениться им можно. Мы ж не родные брат и сестра. Я же уезжаю завтра. Уезжаю надолго, почти на год. Ты хоть придешь в охотничий домик просто попрощаться?

— Приду. Всё, иди, буду там.

— В полночь! — пылко воскликнул юноша и вылез в окно.

А через пару минут дверь в спальню отворилась и вошла хозяйка поместья.

— Настенька, душа моя, ты не легла еще?

— Нет, тетушка, — склонила девушка голову. — Алену жду, чтоб раздеться помогла.

— Ну, спокойных, светлых снов тебе, моя хорошая, а Аленку я сейчас кликну.

Настенька была племянницей Марии Александровны Кропотовой, дочерью двоюродного брата ее мужа, Андрея Александровича Усольского, и Ольги Сергеевны Ростопчиной.

Обе семьи каждое лето проводили в своих имениях близ Перми, находившихся неподалеку друг от друга, всего в двух верстах. И Мария Александровна, и муж ее Георгий Романович часто проводили время в Усолье, как прозвал свое имение Андрей.

В один год в обоих семействах родились дети. У Кропотовых сын Александр, а у Усольских дочь Анастасия. Когда Настеньке исполнился год, семью Усольских постигло несчастье. Андрея Александровича арестовали и обвинили в заговоре против царя. Полгода не было никаких вестей, а потом стало известно, что его сослали в Сибирь, где он и сгинул. Поиски и письма ни к чему не привели, а через два года пришли бумаги, в которых говорилось, что Андрей Александрович Усольский убит при попытке побега из Соликамской тюрьмы. У матери Анастасии случился удар, и хоть по истечении некоторого времени она оправилась физически, но не смогла душевно. Она, как тень, ходила в ночной сорочке по комнатам поместья и, забыв, что у нее есть дочь, тусклыми глазами смотрела в никуда. Мария Александровна и Георгий Романович решили забрать ее и Настеньку к себе. Однако, несмотря ни на перемену места, ни на попытки разговоров с ней, ни на приглашенных докторов, Ольга не выходила из своего тяжкого состояния и в конце концов, перестав узнавать окружающих и даже свою маленькую дочку, тихо угасла и умерла во сне.

И вот с трех лет Кропотовы заменили Настеньке и отца, и мать. О смерти родителей Насти особо не распространялись, но и не отказывали в рассказах о том, каким особенным человеком был Настин отец и какой редкой красавицей — мать. О родстве тоже старались не говорить, так как в этом деле была замешана политика.

С детства Анастасию и Александра воспитывали в дружбе, а когда дети подросли, то им пришлось разъехаться по школам и пансионам. Однако каждое лето они встречались и все более и более открывали в себе то, что им вдвоем — лучше всего на свете. Сначала это были смутные движения первой влюбленности, а потом пришло и более серьезное чувство, называемое любовью.

Справили пятнадцатилетие детей, и тут Мария Александровна стала подмечать неладное. Уж слишком пылкие взгляды бросал ее сын на свою двоюродную сестру, а та, в свою очередь, смущалась и краснела.

Материнское сердце чуткое, а зародившиеся подозрения укрепил подслушанный под дверью спальни разговор молодых людей накануне отъезда Александра.