Темная сторона луны - [75]

– Музыка? – сказал капитан Эшкрофт оглядываясь. – Их учили музыке, так? Он указал на виктролу. – И выключите эту чертову штуку!

Алан так и сделал, остановив пластинку, не поднимая иглы с желобка. На старомодной пластинке было написано: «По дороге на юг. Попурри» – и другие надписи, которые он не стал читать.

Алан поднял глаза. Тусклый желтый свет не способствовал проявлению любопытства. Но Камилла, уже рядом с ним, отчаянно тыкала в сторону учительского стола. И его не надо было долго уговаривать, что быстро переключить туда свое внимание.

На столе, около метронома, лежало нечто, что никак не могло здесь лежать. Это была пачка писем, пятнадцать-двадцать конвертов хорошего качества, перевязанных широкой розовой лентой.

Алан шагнул туда и взял пачку. Лента, повязанная наискосок, скрывала на верхнем конверте имя лица, которому были посланы эти письма, и адрес, кроме слов «Голиаф, Кон.», написанный твердым, аккуратным почерком. Почтовый штемпель мало что добавлял, он был так смазан, что можно было разобрать только «Масс.». Дата могла оказаться любым месяцем любого сравнительно недавнего года.

Алан снова поднял глаза. Доктор Гидеон Фелл, державший шляпу и палку одной рукой, теперь возвышался над ним с придурковатым видом человека, которого только что огрели клюшкой по голове.

– Магистр! Это письма! – Алан протянул их ему. – Это их мы должны были здесь найти?

Доктор Фелл взял письма, вертя их в своих пальцах:

– Мой дорогой друг, я в этом нисколько не сомневаюсь. Они не местного, так сказать, происхождения, если говорить о школе «Джоэль Пуансет». Их самым заботливым образом сюда доставили.

Капитан Эшкрофт выскочил вперед и стал смотреть на пачку.

– Этот почерк… – сказал он.

– Ага. Нам знаком этот почерк, – согласился доктор Фелл, – поскольку мы видели его слишком недавно. Следовательно, с вашего позволения…

– Да?

– Следовательно, – доктор Фелл сунул письма к себе в карман, – мы не будем пока изучать их содержание. И на это есть две причины.

Положив шляпу и палку на учительский стол, он встал за него, приняв позу лектора, поблескивающего очками и топорщащего усы перед впечатляющей речью.

– Во-первых, – сказал он, – эти письма вряд ли содержат какую-либо информацию, которую мы еще не вычислили. Во-вторых…

Как бы нехотя он наклонился вперед, взял метроном, запустил его и снова поставил на стол. Тонкий металлический прутик начал тикать, двигаясь вперед-назад.

– Во-вторых, – продолжал доктор Фелл, сперва указывая на четыре окна позади и выше его головы, а потом – словно это было не то направление, которое он имел в виду, – указывая в сторону открытой двери комнаты номер 26,– во-вторых, потому, что нам непременно помешают. Кто-то приближается к зданию через тот же вход, которым воспользовались и мы. Если это не возвращающийся молодой мистер Бил, мы сейчас встретим еще одного гостя.

«Тик, – продолжал метроном, – тик-тик», – отмерял он удары в тишине. Большая боковая дверь в школьный двор, которую капитан Эшкрофт оставил полузакрытой, резко распахнулась, и в комнату номер 26 вошла Валери Хьюрет.

Плечи откинуты назад, все еще вся в белом, с белой сумочкой, зажатой под мышкой, казалось, ее держит на плаву какая-то сила, существующая вне и помимо ее самой. На бледном лице глаза приобрели какой-то блеск, который казался признаком неуправляемой ярости или даже полубезумия.

– Хорошо! – начала она сквозь стиснутые губы. – Хорошо! Камилла не единственная, кто слышал про эту боковую дверь, знаете ли.

– Ну, мэм! – ответил капитан Эшкрофт, словно бык, разворачиваясь к ней лицом. – Значит, вы вернулись из города?

– Я вернулась из города. И остальные тоже. Фильм в «Ривьере» закончился в десять тридцать. Рип Хиллборо пришел в «Болотную лисицу» и присоединился ко мне и Бобу. Потом мы поехали обратно.

– Остальные с вами, мэм? Здесь, в школе, я имею в виду?

– Нет, их нет. Рип настаивал, что должен посмотреть по телевизору позднюю программу. В субботу вечером она начинается в одиннадцать пятнадцать, а не в одиннадцать тридцать. Боб сказал: «Вы уже видели сегодня вечером один фильм, неужели вам нужно смотреть и эту чертову скучищу перед сном?» Но Рип настаивал. Они оба были полусонные, так что налили себе выпить и уселись смотреть телевизор. Вы можете догадаться, почему я здесь?

– Полагаю, мэм, что вы тоже поняли послание на доске.

– О, я поняла послание, его понял бы и ребенок. Оно и подсказало мне, куда идти. Но я здесь не поэтому. Я здесь, – почти провизжала Валери, – чтобы разоблачить кое-кого и наконец-то сказать правду! За этим кроются все пороки ада, и все же вы их не видите. Предполагается, что вы умны, в особенности доктор Фелл. Но вы вовсе не умны, вы ничего не видите!

– Не видим – чего? – требовательно спросил капитан Эшкрофт. – Если вы хотите обвинить кого-то, почему бы вам это не сделать? И кого вы хотите все-таки обвинить? Вы довольно близки с мистером Крэндаллом, как я заметил. Мы думали, что это потому, что он вам нравится, может быть, даже очень. Но возможно, у вас были какие-то другие причины. Итак, вы обвиняете в убийстве Боба Крэндалла?

– Обвиняю Боба Крэндалла? Вы что, спятили?