Темная сторона луны - [40]

И Джордж за всем здесь присматривает, как вы могли заметить. Ни единая душа не пользовалась этим телефоном, доктор Фелл, после того, когда Джордж сам говорил с вами сразу после ленча. Если бы Джордж лгал, я вытряс бы из него душу, но он не лжет. Если мы хотим узнать, кто устраивает эти дурацкие шуточки, мы должны будем поискать среди тех, кого не было в этом доме после полудня.

– Где-то замечено, – откликнулся доктор Фелл, – что каждая мелочь может помочь. Обнаружили ли вы еще что-нибудь, мой дорогой сэр? Был ваш визит плодотворным в целом?

– Вовсе нет, как вы могли заметить, не был, – сказал капитан Эшкрофт. – Я поехал сюда, заметьте, не сразу, как только получил телефонный звонок. Я сидел и думал, сидел и думал. Томагавки, а? Чем больше я думал, тем меньше мне это нравилось. Томагавком не воспользовались, как выяснилось; но откуда мне это было знать? Поэтому я все-таки помчался сюда. Здесь сидел Генри собственной персоной, за столом, спиной ко мне и с книгой в руке. Я не остановился, чтобы поговорить с ним. Теперь он мертв, с ним беседует святой Петр, если вообще с ним кто-то еще может беседовать. Но никто никогда не мог разговорить Генри, если только он сам не решал высказаться.

Итак, я пошел к Джорджу поговорить на эту тему, и он рассказал мне то, что я вам уже сообщил. Он знал про томагавк, полагал, что его кто-то прибрал еще предыдущим вечером, но это было все, что он мог сказать.

Две молодые леди были в библиотеке, мне были слышны их голоса. Когда я вошел, Янси Бил тоже сидел там в большом кресле в углу.

Ну, я завел речь о томагавке. Может быть, я говорил резче, чем необходимо, о чем я потом пожалел; обе девушки были на пределе, готовые завизжать. Они рассказали мне то, что вы, я считаю, уже знаете: они ничего не слышали про томагавк до второй половины дня, после бейсбольной схватки, когда самого Генри чуть не пристукнули. Янси Бил сказал, что их внимание к томагавку привлек Рип Хиллборо. Я сказал: «Где он?» И Янси сказал: «Не знаю, мистер Мэйнард взял с нас обещание держаться подальше друг от друга. Думаю, Рип пошел наверх».

Как раз когда я был на пути наверх, чтобы перекинуться словечком с этим шустрым молодым янки, к парадной двери подъехал Марк Шелдон. Он никак не может быть связан с этим делом, и я не остановился, чтобы расспросить его. На втором этаже, там, где большой коридор ведет в спальни, миссис Хьюрет миссис Гилберт Хьюрет – стояла около закрытой двери на северном конце. Эта леди всегда вроде как смущает меня, хотя я и затрудняюсь сказать почему. Так что я и там не задержался. Я спросил ее, не видела ли она мистера Хиллборо, и она ответила, что он на верхнем этаже. Тогда…

На мгновение капитан Эшкрофт над чем-то задумался. Москиты теперь распевали вокруг всех троих, стоявших на траве возле террасы; все трое отчаянно шлепали их. Капитан Эшкрофт поднял голову.

– На верхнем этаже, – продолжал он, все еще раздумывая над чем-то, дверь в кабинет Генри была широко распахнута. Внутри никого не было, мне был слышен стук бильярдных шаров. Забавная вещь, знаете ли. Только что начало слегка темнеть. Когда я просунул голову в дверь, он дотянулся и включил светильники над столом. Потом он посмотрел на меня с этим своим видом. «Ну-ну, – сказал он, – никак это прокуратор Иудеи! Выиграли сегодня какие-нибудь гонки колесниц, Бен-Гур?»

Это что, чтение мыслей, вроде как они стараются сделать в Северной Каролине? Его не было сегодня в отеле «Фрэнсис Марион», он даже не был от нас на расстоянии мили, когда мисс Брюс оговорилась. Если дело пойдет так дальше, они начнут называть меня всякими еврейскими именами, меня, добропорядочного англиканца с самого дня рождения! Пока что моя история вам ясна?

– Ваш рассказ, – объявил доктор Фелл, – одновременно и ярок, и восхитителен. Не тревожьтесь, умоляю вас, по поводу бестактных замечаний относительно вашего предполагаемого происхождения.

– О, я тоже подколол его раз-другой; он не так крут, как кажется. Будет совсем другое дело, вот и все, если кто-то начнет веселиться после того, как совершено убийство. Он сказал, вполне разумно, что не упоминал о томагавке вплоть до второй половины дня, так как не был уверен, насколько это важно. И еще одна вещь, о которой я не слышал, – про человека на берегу с мешком на плече.

Это почти все, хотя мне не очень нравится следующая часть. Я спустился вниз на первый этаж. Никого в библиотеке, машина доктора Шелдона уехала; весь дом казался совершенно пустынным. Еще не совсем стемнело, но уже наступали сумерки. Я вышел из парадной двери. Генри в своем сером костюме лежал на земле между столом и креслом. Я поспешил к нему, позаботившись о том, чтобы не наступать на его следы. Он был мертв, как выловленная макрель, но умер только что, насколько я могу судить.

Я стоял наклонившись над ним, когда что-то заставило меня подняться и обернуться. Там, на крыльце, стояла Мэдж Мэйнард, с открытым ртом и глазами, в которых можно утонуть.

Она подлетела к Генри, но остановилась на траве, словно ноги ее больше не держали. Я сказал: «Плохие новости, девочка; боюсь, что с ним все кончено». Секунду она просто стояла там. Потом она издала вопль, который, наверно, было слышно на Батарее, и грохнулась в глубокий обморок.