Темная сторона Луны - [20]

– Как служители? – Ровный, спокойный голос. Голос человека, привыкшего ждать своего часа веками, а потом действовать молниеносно.

– Мое мнение – не справились, – жестко ответил аколит.

– Добровольцы?

– Да, отец.

– Знали, на что шли?

– Да, отец.

– Появление ночной мерзости повлияло на их задачи?

– Нет, отец, только на пятерых.

– Они переоценили свои силы. Понизь их. Тех пятерых – до конюхов, остальных – до хлебопашцев.

– Двое, те, кого ты велел понизить до хлебопашцев, они столкнулись с ересиархом. Ужас владеет ими, отец.

– Исцели их души. Пора применить то, чему я тебя учил.

– Да, отец. – Тот же монотонный голос, не отражающий чувств. У стороннего наблюдателя, сумей он пробраться сюда, возникло бы ощущение беседы двух статуй.

– У тебя не получится, знай это. Придешь ко мне и скажешь, почему не получилось с каждым из них. Я покажу тебе, что надо было делать.

– Да, отец.

– Знаешь, что будет, если ты не сможешь определить причины неудачи?

– Нет, отец.

– Ты будешь лишен наставника на три месяца, дабы осмыслить то, что уже было тебе преподано.

– Ты, как всегда, мудр, отец. – И слова эти не были лестью: аколит говорил то, что думал.

– Ты считаешь, привлечение служителей к этому заданию было ошибкой?

– Да, отец.

– Почему?

– У них нет хладнокровия посвященных. Они не умеют жертвовать собой ради дела.

– Тебе нужны фанатики?

– Нет, отец. Те, кто готов отдать жизнь осознанно, а не под наплывом чувств, и только тогда, когда это по-настоящему надо.

– А это было надо?

– Мое мнение – да. Если бы мы освободились от учеников «служителя острой стали», мы могли бы расстрелять чародеев, и атака из Теней уже ничего не решала бы. Для этого двоим надо было отдать свою жизнь. Любой отряд неофитов сразу бы понял, что ради победы следует пожертвовать самым слабым, бросив его на клинки.

– А все ли они осознают это?

– Нет, отец. Есть те, для кого своя жизнь дороже.

– И что с ними делать?

– Наставники должны определять таких и отсеивать, выпалывать, как сорняк.

– В каком случае? – Пастырь остановился и пристально взглянул на аколита.

– Только в том, когда нет шансов, что он возлюбит Круг больше своей жизни, – чуть поспешно ответил аколит. Патриарх удовлетворенно кивнул:

– Вовремя поправился. В тебе еще слишком много эмоций. Это хорошо, так и должно быть. Ты не должен стать каменным изваянием. Но иногда эмоции забегают вперед разума. Это плохо. Это – недостаток самодисциплины. Но ты верно ответил на все вопросы. Продолжим. Итак, все ли сорняки можно выполоть таким образом?

– Нет, отец.

– Почему?

– Иногда попадаются ученики, которые хитрее своих учителей. Они лишь изображают преданность.

– И что бывает в таком случае?

– Рано или поздно они становятся отступниками.

– Что надо делать, чтобы этого избежать?

– Отступивший да умрет. Дабы колеблющийся, глядя на его смерть, поведал наставнику о своих сомнениях, а не хранил их в себе, преумножая, дабы мудрые смогли найти для него выход, ибо все живое дорого Кругу.

– Почти отлично. Если бы не одна оговорка, но, думаю, этот изъян ты исправишь сам. И ты сам должен будешь покарать отступника. Завтра. Но прежде чем мы поговорим об этом, ответь мне на еще один вопрос. Я тоже был против привлечения служителей. Но кого бы взял в отряд ты? Забудь о ночной мерзости. Говори так, словно ты о нем не знаешь.

– Да, отец. Мое мнение – не стоит противопоставлять силу силе. Взять отступника. Он сильнее меня в рукопашной, но в зверином воплощении я порвал бы его на лоскутки, будь у меня еще минут пять. По тому же принципу надо было подбирать отряд. Кроме нас троих хватило бы пятерки неофитов. В тех условиях главное – только убить отступника и забрать Грааль. Следовательно, правильно поставленная магическая атака развоплотила бы всех лишних, а мы втроем расправились бы с отступником.

– Да, я тоже так думал. Кроме того, из пяти неофитов кто-нибудь успел бы среагировать на появление ночной мерзости и распылил бы его. Но нас не послушали, потому что требованием союзников была смерть всего отряда. Умный вполне сможет вычислить всех вошедших в заговор против Зеленого домена. Но сейчас мы имеем то же самое, с чего начали. Отступник жив, Грааль у него, а их беззубая змея легко сложит два и два и, значит, легко определит, кто под них копает. Посему я считаю необходимым действовать на свой страх и риск, правда, пока не разрывая союза. Сейчас ты возьмешь в свою тройку двух новых аколитов. Выбери их сам. Ты отправишься туда, где мои птицы обнаружили отступника. Главное – покарать его. Вторая задача – Грааль. Если появятся союзники, действуй по обстоятельствам. Лучше всего будет убить их. Понятна задача?

– Да, отец.

– Кого еще возьмешь с собой?

– Мы пойдем втроем, отец. У них сейчас ни одного нормального не ведающего гармонии, они слишком истощились, как и их ересиарх.

– Я жду тебя с его когтями и шкурой.

– А чем эти когти так важны, отец?

Пастырь оперся о посох и на миг словно постарел, но все же ответил, и в голосе его слышались нотки ярости:

– Ты видел их изгиб? Ничего не напоминает?

– Похоже на серп-меч.

– Вот именно. Уходя, он убил троих аколитов во время ритуала и еще двоих стражников, тех, что привели ему ангела для заклания. Он забрал их оружие. На каждой перчатке у него по три когтя. Это верхние части пяти чужих мечей и одного – его собственного. Он осквернил наше оружие. А шкура принадлежала одному из тех двоих стражников. Он перекинулся в медведя и был убит. Отступник взял его шкуру, потому что ее мало каким оружием пробьешь. Он попрал все святое для нас. Убей его без жалости.