Темная сторона дороги - [3]

– А вот тут объяснения, – показывает мне лейтенант. Он сидит в самом углу унылой комнаты на втором этаже районного отделения ГИБДД. Мне в глаза бросается «Приложение к справке о ДТП». Имена с пометкой возле каждого. На выбор: «Пострадавший (повреждение здоровья)» или «Погибший (смерть)». Надо поставить галочку или прочерк.

Никогда не видел более наглядного объяснения скоротечности человеческой жизни. Я переворачиваю страницы.

Есть что-то удивительное в том, как одну и ту же историю рассказывают несколько человек. Каждый со своей колокольни, защищая собственные интересы. «Нет, я не превышала скорости». «Я начал совершать маневр». «Откуда ни возьмись, из-за трамвая вынырнула машина».

Я пропустил эти мгновения моей жизни, но сразу несколько рассказчиков с казенных страниц протокола рассказывают мне мою историю. И я вижу ее, как в замедленном 3D-киновоспроизведении.

Бомбила останавливается на перекрестке, встречный поток иссякает. Трамвай, стоящий за перекрестком, закрывает обзор, но водитель решает, что, пока из трамвая будут выходить пассажиры, навстречу никто не поедет. Он поворачивает руль влево и давит на газ.

Навстречу ему по Первомайке едет джип с девушкой за рулем. Девушкой-На-Каталке она станет позже, но здесь, на страницах протокола, все уже случилось, и она ничего не может изменить. Она едет на зеленый свет, оставляя трамвай слева, дорога пуста, и она выезжает на перекресток в тот самый момент, когда Бомбила на вишневом «Хюндай Аксенте» появляется из-за трамвая, как торпеда, идущая наперерез подводной лодке.

Джип ударяет «хюндай» в переднюю правую дверь. Дверь пассажира. За ней – за тонким стеклом – сижу я, но протоколу плевать на то, кто сидит в машинах. Все галочки в графе «пострадавшие» подсчитаны. В этот момент каждый из нас – лишь пометка в нужной графе. Интересно, успевает ли девушка из джипа меня увидеть?

От удара обе машины отбрасывает к обочине – прямо по невидимой стрелке, начерченной на миллиметровой бумаге. Ровно на 12 метров.

Кто-то первым вызывает скорую, а потом…

* * *

– Так что было потом? – участливо спрашивает меня психолог. Кажется, это уже происходило. Время скачет, как заевшая пластинка. Снова и снова…

Я не знаю, что ответить на этот раз, и отворачиваюсь к окну. Там темно и воет метель. Где-то там, во тьме, люди спешат по предновогодним делам, ловят машины, садятся к незнакомым водителям и поворачивают налево.

– Потом я оказался в больнице, – отвечаю я…

* * *

Я лежу на спине. Никогда не думал, что можно так долго лежать на спине. Когда грудина ломается, грудная клетка становится похожей на покосившуюся птичью клетку из ребер, и ее лучше не задевать, а то птица-сердце внутри не выдержит.

– Давай покажу, как вставать самому, – говорит молодой парень в белом халате с бицепсами вдвое больше моих. Говорит, что раньше служил в ВДВ. Мой физиотерапевт.

– Смотри, – говорит вэдэвэшник, – к изножью кровати я привязываю ремень. Ты берешь обеими руками за другой конец ремня и осторожно тащишь, как будто канат перетягиваешь. Садишься и дальше сам встаешь на ноги. Давай пробуй.

Я пробую. Птица в покосившейся клетке внутри меня начинает биться о ребра и кричать.

– Давай-давай, – приободряет вэдэвэшник. – Сейчас уже можно.

Я снова подтягиваюсь и думаю о Бомбиле. О человеке, который повернул налево и отправил меня и еще четверых человек в больницу, а сам остался невредим. О том, по милости которого я сжимаю ремень…

* * *

– Так кто виноват в аварии? – Голос психолога возвращает меня в кабинет.

Пока я лежал в больнице, мне тоже хотелось это узнать. Услышать, как кто-то произнесет это вслух. Я не прочь посмотреть на Бомбилу – на этот раз не мельком, как тогда, когда я садился в его машину, а глаза в глаза. Но Бомбила не смотрит на меня. Он стоит спиной…

* * *

…Он стоит спиной ко мне и к Девушке-На-Каталке. Только теперь она уже не на каталке, а с костылем.

Я впервые в суде. Даже интересно.

Правосудие сегодня представляет женщина лет сорока с резким голосом классной руководительницы, и она только что сказала Бомбиле, что ему крупно повезло – все пострадавшие остались живы, получив травмы средней тяжести. Так эксперты называют разбитые головы, сломанные ребра и неспособность передвигаться без костылей. Тюрьма Бомбиле не грозит.

– Что бы вы хотели сказать суду? – спрашивает девушку Правосудие.

– Я бы отобрала у него права, – тихо говорит Девушка-На-Каталке, вставая и опираясь на костыль.

Правосудие кивает ей головой, и девушка садится.

– Что бы вы хотели сказать суду? – Теперь вопрос обращен ко мне.

Я встаю и несколько секунд не знаю, что сказать. Мне все еще мерещится галочка в «Приложении к Справке о ДТП» напротив моего имени.

Потом я вспоминаю про ремень, привязанный к изножью кровати, и спрашиваю:

– Почему вы не пришли навестить пострадавших?

– А я не знал, что кто-то попал в больницу, – говорит Бомбила, не поворачивая головы, как нашкодивший школьник. Я знаю, что это ложь. Лейтенант показывал мне протокол со списком больниц, куда направили потерпевших. Внизу страницы стояла подпись Бомбилы.

* * *

– А почему вы спросили об этом? – интересуется психолог. – Вы бы хотели его видеть в больнице?