Тёмная ночь - [34]

— Понимаю.

— В общем, завтра я сам подъеду. Готовься принимать дорогого гостя.

— Всегда вам рад, товарищ полковник.

— Не гуди, радоваться потом будем, когда все кончится.

И полковник повесил трубку.

Высик какое-то время задумчиво сидел у телефона, потом встал, одернул китель, подошел к окну.

— Завтра, значит… — пробормотал он. — Ну-ну.

За окном тяжеленный тягач вез бетонные блоки для новой пятиэтажки. А может, для комбината бытовых услуг, который строился на месте старого кладбища — того самого, по которому Высик некогда за вурдалаком гонялся.

Странное Высиком овладело состояние. Где-то на грани между усталостью и легкостью, оно было скорей похоже на безмятежность. Так ученый удовлетворенно вздыхает и опускается в кресло, когда после многих неудачных опытов наступает череда успешных, и оправдан труд многих лет, и сделано крупное открытие… И неважно, что потом это открытие может принести смерть тысячам и десяткам тысяч людей, важен миг свершения — тот миг, когда прикасаешься к самому краешку той истины, которая навеки останется сокровенной. Ньютон сравнивал себя с мальчиком, собирающим красивые камешки на берегу огромного океана. В какой-то момент любой ученый чувствует себя таким мальчиком. Да и любой человек.

И еще что-то было, кроме безмятежности. Может быть, тихое удивление, приходящее, когда человек осознает: ему откуда-то заранее сделалось известно, что и как будет. И такое тихое удивление больше сродни не безмятежности, а напряженности: нельзя без напряжения ожидать, и вправду ли сбудется твое предвидение.

Запереться дома, еще раз все продумать, чтобы при этом никакая сволочь другими делами не отвлекала…

Высик отвернулся от окна, прошел в кабинет Никанорова.

— Принимай командование, — сказал он. — Я сегодня паузу беру. А завтра к нам столько высокого начальства наедет, что только держись.

— Из-за Кирзача?

— Из-за него самого.

25

На следующий день, около полудня, Высик прошел к станции, тем маршрутом, по которому его вела во сне Мария, и странное у него при этом было чувство.

Накануне Высик провел остаток дня в своей комнате, запершись. Он пил крепкий чай с сахаром вприкуску, потягивал водочку, несколько раз разобрал и собрал свой «вальтер», основательно его почистив, смазав и проверив.

Если бы Высику сказали, что как раз в это время Кирзач, в доме глухой старушки, так же тщательно приводит в порядок собственное оружие, одним глазом при этом изучая полное расписание пригородных поездов на нужной ему ветке, Высик бы нисколько не удивился.

Спать Высик лег рано, а в шесть утра был уже на ногах. Марк Бернес должен был приехать к Петренко не раньше трех дня, но это не значило, что Кирзач не попробует подобраться к «Красному химику» пораньше. По всем законам жанра, суматоха должна была начаться чуть ли не с рассвета.

И Высик был прав. В семь утра полковник Переводов приехал и занял его кабинет. Как Высик и предвидел, он сделался не хозяином у себя самого. Многочисленные оперативники в штатском стали перекрывать все возможные точки подхода к «Красному химику», следуя указаниям Переводова, которые тот давал, сверяясь с крупномасштабной картой района. Разумеется, он то и дело советовался с Высиком, знающим здесь каждую кочку, но обращался он к Высику с интонацией совсем иной, чем в Москве. Здесь, во главе крупного штаба, он выдерживал тон генерала, требующего у адъютанта срочные разведданные.

Высик продолжал оставаться спокойным. У него появилось удивительное чувство времени, будто внутри него хронометр тикал. Он с точностью до секунды улавливал, каков ритм назревающих событий, и строил все свои движения, исходя из этого внутреннего расчета времени.

Около полудня он сказал полковнику:

— Я, пожалуй, прошвырнусь, погляжу, что и как. Тем более, я-то Кирзача в лицо знаю, а не только по фотографиям. По фотографиям обмануться можно, а личные впечатления не обманешь.

— Давай, — кивнул полковник.

Он получил от Высика все нужные сведения, и Высик пока был ему не нужен.

И Высик, как было сказано, пошел тем маршрутом, по которому тысячу раз проходил в реальности и один раз — во сне.

Он вышел к пыльной небольшой площади возле переезда, свернул к подсобке, в которую ее увлекала Мария, совершенно не удивился, увидев дверь подсобки открытой.

Потом он объяснит это себе так: проходя не раз и не два, он видел, что дверь подсобки всегда приоткрыта, но в памяти не удержал — из тех мелочей оказалось, которые откладываются на уровне подсознания, лишь порой всплывая во снах.

Его не удивило даже то, что в подсобке было большое пыльное зеркало. Об этом-то ему откуда знать? Впрочем, может быть, однажды он мимоходом заглянул в подсобку — чего это дверь приоткрыта, не балует ли кто — и, убедившись, что все в порядке, сразу забыл об этом случае.

Теперь он поглядел в зеркало, с глупым ощущением, что там сейчас силуэт Марии проплывет или Кирзач появится, потом достал «вальтер» и, встав у приоткрытой двери так, чтобы его не было видно с улицы, стал ждать.

Он почему-то был уверен, что никто его в этой подсобке не потревожит, что случайный работяга не влетит в него, перепугавшись насмерть, чтобы побежать и взахлеб рассказывать всем приятелям, что «там начальник с пистолетом торчит». И еще он был уверен, что Кирзач обязательно появится. Главное, его не пропустить.