Темная материя - [77]

* * *

Я ощутил странное чувство: Мередит рассказывала правду о тех улыбках, но, возможно, неосознанно лгала о чем-то таком, что я воспринял как нечто непристойное. Мередит Уолш, напомнил я себе, обитала в своей невообразимой моральной сфере. Я задал ей вопрос.

* * *

Нет, улыбки не удивили Мередит, с чего бы? Несколько десятков лет все, с кем ее сводила судьба, включая даже людей, которые смотрели на нее с противоположной стороны улицы, прибавьте сюда водителей фургончиков развозки пиццы на улицах Мэдисона, Фейетвилла, Коннектикута и так далее, — все эти люди, эти тупые мужики, улыбались ей до боли в мышцах лица. Вот как это было. Если бы у Медвежьего короля и Буйной королевы имелись лица, они бы тоже ей улыбнулись. Скорее всего, хоть их лиц и не было видно, они наверняка ей улыбались.

Мередит улыбнулась в ответ, конечно же, из вежливости, и тварь исчезла. Ей удалось поймать взгляд Бретта Милстрэпа, принявшего непоправимое решение, если она верно поняла. Может, это был заскок, может, даже случайность. Милстрэп умудрился отогнуть длинный сегмент суматошного мира Медвежьего короля, обнажив бездонную черноту, разрезанную ослепительно-белым, будто лазерным, лучом. Вот и все, что она смогла там увидеть. Милстрэп наклонился в провал, и его тут же всосало. До того как провал затянулся, Мередит видела его далеко-далеко в бурлящем мире блестящих людей и сияющих предметов. Он махал руками. Он знал, что Мередит видела его, и звал на помощь! Бретт Милстрэп опустил руки, наклонился вперед и бросился бежать изо всех сил, словно надеялся обогнать судьбу. Однако не успел он сделать трех больших шагов, как пропал из виду.

Мередит поискала глазами спутников, гадая, видели ли они это, и, к изумлению, обнаружила, что каждый видит свое. Сейчас она не вполне уверена, как ей удалось понять это. Сопереживание никогда не было ее сильной стороной. Однако, глядя на Ботика, она откуда-то знала, что он видел себя поднимающимся на ноги на усеянном трупами поле, близ высоченной башни, стены которой сложены из мертвых детей. Дональд и Мэллон видели потоки ниспадающего оранжево-розового света и ходящих на задних лапах собак в человеческих одеждах, только Мэллон видел еще и других собак, пострашнее этих. Они хотели убить его за смелость и некомпетентность, и ему пришлось в спешке бежать оттуда. Спешить надо было еще и потому, что Мэллон тоже видел, как Кита Хейварда разорвало в клочья какое-то огромное и свирепое существо, определить которое он не смог, хотя сам вызвал его сюда, в низину.

Когда Мередит перевела взгляд на Гути, огромное пламенеющее солнце, битком набитое словами и предложениями, привело ее в ужас. Она подумала, это могло быть лицо Бога, на котором горят роящиеся, сворачивающиеся в клубки предложения и абзацы, требующие к себе внимания и все как один священные… Гути слишком много значил для нее. Она понимала: если еще хоть ненадолго задержит взгляд на широком, заполненном словами лице Бога, она треснет и разлетится на куски, как разбитый сосуд, поэтому бросилась бежать. Мэллон и Дональд еще пробивались через потоки неонового света, так что она, наверное, вырвалась первой. Во всяком случае, первой, кто остался в живых и на этой земле.

И сейчас, думается Мередит, Дональд, конечно же, хочет, чтобы она хоть что-то разъяснила ему о собаках. Он ведь что-то слышал? Давным-давно кто-то из его дружков упомянул собаку или маленькая Минога сказала что-то про собаку, а он тогда не понял, верно? И он, неглупый парень, кое-что смекнул. Итак, слушайте. Существа, которых эти люди называли собаками, а Ли Гарвелл написал об этом в своей интересной книге, — нет, разумеется, она не читала ее, но слышала о романе достаточно, чтобы оценить труд… Так вот, они не были собаками, или агентами, или чем-то подобным. Они не давали нам увидеть то, чего нам не положено видеть. Все люди команды Мэллона помечены, и собаки не спускали с них глаз, заботясь не об их безопасности, поскольку безопасность людей им до лампочки — Мередит думала, они воспринимали людей как мусор, — но чтобы убедиться, что никто из них не зайдет вновь слишком далеко за черту. Мередит видела наступление собакоподобных на вечное царство хаоса и знала, как они на самом деле выглядят, но она не могла, ну никак не могла описать их. Наши слова не годятся для этого, простите.

* * *

— Ах да, три великих принципа, — спохватилась Мередит Уолш, наслаждаясь моментом, даже несмотря на неприязнь к тем, с кем его приходится делить. — Вы хотите знать, что они собой представляют? Вам интересно узнать, что такого послала мне чокнутая королева, полностью изменив мою жизнь?

— Да, будьте добры, расскажите, пожалуйста, — попросил я.

— Вы умираете от любопытства. И точно умрете, уж поверьте. Три принципа — вот они. Первый. Если что-то можно взять за так — бери. Второй. Другие люди существуют для того, чтобы их использовать. Третий. Ничто на земле не значит ничего или может означать что угодно, кроме того, что оно есть на самом деле.

Мередит прошлась взглядом по нашим лицам, чтобы убедиться, что мы постигли ее мудрость. Увиденное удовлетворило ее. Она поднялась и холодно улыбнулась: