Темная материя - [25]

Почти сразу Говард Блай догадался, что этот опустившийся человек — Карл Труа, отец Миноги. Одежда, не достигнув еще стадии лохмотьев, была мятой, грязной и засаленной, а заросшие щетиной дряблые щеки будто наползали складками на влажный рот и дрожащий язык. Он пытался кричать, но голос поднимался лишь до вязкого, дрожащего театрального шепота.

— Ли, зараза, ты какого черта делаешь здесь? Ты же должна быть в школе.

Тихо-тихо, но очень твердо Минога сказала:

— Сегодня суббота, дебил.

Говард Блай едва не лишился чувств: такое унижение и такое мужество.

— Да я тебя сейчас оттащу домой и задам порку, дурища. Я твой отец, отец, распрекрасная чертова Минога, и покажу Миноге, кто глава семьи в доме. Я тебя так отделаю, кровь из ушей пойдет, клянусь, не сядешь на свою тощую задницу и…

— Вы слишком пьяны, мистер, чтобы сделать что-то с кем-то, и, уверяю вас, больше никогда пальцем не тронете Миногу, — прервал его Мэллон. — А сейчас заткнитесь и отправляйтесь домой или назад в бар. Выбор за вами.

Старик дернулся было к нему, бормоча:

— За мной выбор, за мной, урод.

И нацелился влепить Мэллону кулаком в голову, но тот с легкостью уклонился. Волоча ноги и шаркая, папаша Миноги описал небольшой круг, набычился и попытался выдать боксерскую «двойку», но прием не достиг подвижной мишени. Мерзкий смех Кита Хейварда не смолкал.

Мэллон нырнул под очередной пришедшийся в воздух удар и взглянул на Миногу с неподдельным недоумением.

— Я не хочу бить его.

— Я разрешаю, — сказала Минога. — Мне до фени.

— Достал, — сказал Кроха, кинулся к старику, подхватил его сзади под мышки, развернул лицом к бару, перенес через тротуар и толкнул в открытую дверь.

— Обычно из этого заведения вылетают, — заметил Бретт Милстрэп.

— А ты что, бывал здесь? — спросил Мэллон, поглядывая на входную дверь.

Ленивый пьяный смех донесся изнутри.

— Ну да, разок было дело, — ответил Милстрэп. — Я тогда уже набрался, и парни привезли меня сюда, а потом, кажется, кто-то меня связал?..

Он сделал движение рукой, будто стирал тряпкой со школьной доски.

— Ух…

— Надо было идти к Скуззи, — сказала Минога, делая вид, что безобразная сцена ничуть не взволновала ее.

— Ты чего? Мы пришли от Скуззи.

— Как ты? — спросил Мэллон. — Если хочешь, можем отвести отца домой, присмотреть, чтоб ничего с ним не случилось.

— Он и сам отлично доберется. И забудет все напрочь.

— Ты, наверное, расстроилась, — сказал Мэллон. — Ничего, все пройдет.

— Пройдет, — ответила Минога. — Показывайте, где наш луг.

— Да вот он.

Мэллон комичным жестом повел рукой в сторону бетонных заграждений в конце улицы. За ними расстилалась полоса скошенной травы, на которой Говард воображал его декламирующим на древнегреческом.

Маленькая банда в полном составе повернулась в указанном направлении, как бы заявляя — так представилось Говарду — о готовности к любым расширениям сознания. Они отважно приняли вызов. Удивительно, как Мэллону удалось вместить столько смыслов в комичный жест, которым он отдавал им луг.

У Говарда в комнате отдыха покатились слезы, когда он представил тот сверкающий травяной простор, где странно и необъяснимо были загублены их жизни. Он охватил взглядом весь луг, увидел его отчетливо и ясно, в его воображении он оставался нетронутым.

Нагретый солнцем луг вот-вот перестанет быть всего лишь маловостребованным опытным полем, принадлежащим сельскохозяйственному факультету университета Висконсина…

* * *

Луг агрофакультета граничил с двух сторон с региональными шоссе, в дальнем конце упирался в густой лес, принадлежащий факультету лесного хозяйства. Вдоль шоссе, бежавшего далеко справа, тянулась длинная вереница металлических конструкций, напоминающих солнечные отражатели, — они склонялись над небольшими квадратами разноцветных трав. Сразу же за сверкающими рефлекторами выстроился ряд красных деревянных коробок с торчавшими вверх открытыми крышками. Мерцающее травянистое покрывало луга, в целом не менее двадцати квадратных акров, словно укрывало землю, кое-где вздымаясь невысокими бугорками, в других местах опускаясь в складки-низинки, возможно, рукотворные, но давным-давно заросшие травой.

— Понятно, почему вы выбрали это место, — сказала Мередит.

— Вот как? И почему же?

— Скажи ему, Гути, — Мередит положила прохладную ладонь на вспотевшую шею Гути. — Вы ж с Миногой ясновидящие.

Гути покосился на Миногу, которая нервничала от нетерпения.

— Потому что в этих низинках можно спрятаться. — Он представил, как они укроются в небольших складках почвы. — Чтобы нас увидеть, пришлось бы подняться на склон, если, конечно, это можно назвать склоном. Спенсер, а вы правда учились в Вест-Пойнте?

Мэллон удивленно рассмеялся.

— Верно, Гути, учился. И горжусь этим.

— Но вы же говорили, что учились в университете Калифорнии в Санта-Крузе? — возмутилась Минога: ее нетерпение сменилось негодованием. — И познакомились там с парнем, написавшим «Тело любви»?

— А что, есть смысл сейчас копаться в этом? — поинтересовался Хейвард.

— Ты сомневаешься в нем? — спросила Мередит, так побледнев, будто из нее выкачали всю кровь.

— Ох уж эти вопросы, — вздохнул Мэллон. — Давайте побережем наш дух для того момента, когда он нам по-настоящему пригодится. Не растрачивайте энергию на игру сомнения.