Темная материя - [103]

У стойки я занял стул, положил рядом книгу и, когда ко мне подошла с улыбкой оживленная, лет сорока блондинка в голубой блузке «шамбре» и черном жилете с вышивкой «Прибой» на груди и поинтересовалась, что я буду пить, назвал первый пришедший на ум сорт односолодового виски. Проследив оценивающим взглядом, как она шла вдоль рядов бутылок, я подвинул книгу к себе и раскрыл.

Вернулась барменша и спросила:

— Хорошая книжка?

— Пока да, — ответил я. — Не кусается, не курит, всегда опускает сиденье унитаза.

— А еще любит посидеть в барах, — подхватила она. — Никогда не знаешь, что выкинет: в тихом омуте…

— Может, и так. — Я показал ей обложку. — Принимая во внимание первоисточник.

— Моя мама — большой фанат Тима Андерхилла.

— Хорошо. Мы с Тимом друзья.

Она сделала шаг назад, наигранно вытаращила глаза, усмехнулась и наклонилась ко мне.

— А… А какой он?

— Странный, — сказал я.

Гадая, как бы поизобретательнее описать воображаемую странность Андерхилла, я глотнул виски и взглянул на стеклянную стену, уродливые «салунные» двери и вестибюль за ними. Мимо проходил, уже скрываясь из виду, седоволосый мужчина во всем черном, которого я видел с лестницы. Рядом с ним торопливо семенил человек пониже ростом — женщина.

Я соскользнул со стула и выудил двадцатидолларовую банкноту:

— Упс, надо бежать, простите.

Я выскочил в просторный пустой вестибюль. Пара только-только входила в лифт. Женщина скрылась, я не успел толком разглядеть ее. Следом забралась семья из трех человек в шортах и футболках, и я лишь мельком увидел мужчину, когда он потянулся нажать кнопку этажа. Потом он встал рядом со своей спутницей в глубине кабины.

Мужчина в лифте запросто мог быть как Спенсером Мэллоном, так и всего-навсего седоволосым незнакомцем. Я чувствовал, что, скорее всего, последнее, но тревога и сомнения не давали покоя.

Я пересек вестибюль, наблюдая за табло лифта. Счет закончился на цифре «три». Туристы или седоволосый? Тройка горела долго. Раскрылись двери последнего в ряду лифта, явив стайку оживленно щебечущей молодежи, наверное направляющейся в клуб. Желающих войти не было. Решив не медлить, я устремился в кабину, выставил локоть и ткнул в кнопки «5» и «закрывание дверей». Зачем я сделал это локтем? Зарегистрировавшись в «Золотых песках», я открывал двери предплечьем либо тыльной стороной ладони и до сих пор не осознавал этого. Словно тайная частичка меня строила секретные планы уничтожения какого-то врага и заставляла действовать скрытно, выжидая чего-то.

Створки быстро скользнули навстречу друг другу, восхождение началось. Сердце перешло на повышенную передачу. Происходили эти изменения на самом деле или нет, мне казалось, что я ощущаю их: плечи согнулись над впалой грудью, глаза налились кровью, а жизнь и энергия отхлынули от лица. Губы словно отлипли от зубов. Под костюмом в полоску тело усохло, сжалось и ослабело.

На пятом этаже двери раскрылись. Сердитый голос удалялся по коридору. Я поспешил, но увидел только край черного пальто и отблеск серебристого платья, скрывающиеся за поворотом. Они двигались в сторону моего номера. Не исключено, что всякий раз, заходя в номер или выходя из него, я проходил мимо их апартаментов. Я прибавил шагу и обогнул угол, когда на полпути к следующему повороту двери двух соседних номеров громко захлопнулись.

В смятении я прокрался и встал между этими номерами — 515-м и 517-м. Выходит, спали они в разных комнатах, Минога и Мэллон, если это они?.. Мне вдруг подумалось, что, несмотря на внешность, три человека, ехавшие с ними в лифте, могли и не быть одной семьей и пожилая пара могла выйти на третьем этаже, а молодая женщина — здесь. Или наоборот.

Я не хотел подходить ближе и подслушивать через двери, вовсе нет, но именно так и сделал. Результат разочаровал. Я не услышал ничего. Точнее, только гудение низкого мужского голоса из-за двери 517-го и что-то птичье или кошачье, что-то отрывистое, звонкое и как будто не человеческое — из-за двери номера 515.

«Простите меня. Я думал, в этом номере остановился мой друг. Простите меня, я, кажется, ошибся номером. Прошу прощения, меня пригласил друг, и я решил, что это здесь. Пожалуйста, простите, так неловко, что потревожил вас.

Я просто хотел убедиться, вы ли это на самом деле. Я хотел выяснить, сколько лжи вылито на меня за долгие годы. Ли, это началось когда ты была школьницей и продолжалось с тех самых пор?»

Я поднял руку постучать, все равно в какую дверь. Ладно, пусть будет 515-й — из-за тех непонятных звуков. Не дотронувшись до двери, я опустил руку. Вновь поднял и на этот раз заметил, что кожа на ней как пергамент, тонкая и почти прозрачная. Старческие пятна проступали на худой руке, напоминая пятна жирафа.

— О нет, — проронил я.

Я ретировался за ближайший поворот коридора, потом за следующий и так, пока не достиг 564-го. Трясущимися пальцами вставил магнитную пластиковую карточку и ввалился в номер. В темноте, хватая ртом воздух, я плескал водой на лицо. Тяжелые шторы на окне задернуты, в номере темно, как в склепе, как в могиле. Глядеть на себя в зеркало не пришлось. Я ощупью добрался до кровати, сел и выставил прикроватный светильник на минимум. Открыл минибар, исследовал содержимое, нашел две бутылочки односолодового скотча чуть ниже классом, чем оставил в баре, и опустошил их в подходящий стакан. Притащился к единственному в комнате удобному креслу и задумался над своим положением.