Темная материя - [3]

– Экспромт. Несколько аспирантов организовали. Больше всего им хочется напоить меня и учинить суд.

– У тебя удачный год. Я еще помню, как ты чуть не засыпался на дифференциальных уравнениях.

– И спас меня ты. Не в первый и не в последний раз.

На мгновение под уверенностью и глянцем проглядывает бестолковый студент-весельчак, с которым я полтора года делил отвратительную комнату в общежитии.

– Павиа тебе дали за…

– Идентификацию префронтального кортекса как генератора сознания.

– Точно. Конечно. Я же сам в газете читал.

– И что думаешь?

– Блеск.

Похвала ему определенно по вкусу.

– Сказать по правде, Джейсон, – говорю это без лишней скромности, – я всегда думал, что прорывную работу опубликуешь ты, – признается мой друг.

– Правда?

Холдер изучающе смотрит на меня поверх черной пластиковой оправы очков.

– Конечно. Ты умнее меня. Это все знали.

Отпиваю виски и стараюсь не показать, насколько он хорош.

– Хочу спросить… Ты сейчас кем себя считаешь – ученым-исследователем или преподавателем?

– Я…

– Потому что я, прежде всего и главным образом, считаю себя человеком, ищущим ответы на фундаментальные вопросы. Если люди, которые меня окружают… – Райан кивает в сторону прибывающих студентов, – достаточно умны, чтобы поглощать знания всего лишь за счет близости ко мне… что ж, отлично. Но передача знаний сама по себе меня не интересует. Значение имеет только наука. Исследование.

Я отмечаю в его голосе нотку раздражения или злости, и она крепнет, словно он накручивает себя, готовясь к чему-то.

– Так ты расстраиваешься из-за меня, а, Райан? – Я пытаюсь обратить все в шутку. – Тебя послушать, получается, что я едва ли не подвел тебя.

– Послушай, я преподавал в МТИ[3], в Гарварде, в Университете Джонса Хопкинса – в лучших учебных заведениях на планете. Я знаю самых больших умников по этой части, и ты, Джейсон, перевернул бы мир, если б выбрал нужную дорогу. Если б держался меня. Но вместо этого ты преподаешь базовый курс физики будущим врачам и юристам-патентоведам.

– Не всем же быть мегазвездами вроде тебя, Райан.

– Если б ты сам не поднял руки…

Допиваю виски.

– Ладно, рад, что заглянул. – Я слезаю с табурета.

– Не надо так, Джейсон. Я же в плане комплимента.

– Горжусь тобой, приятель. Серьезно.

– Джейсон…

– Спасибо за выпивку.

Выйдя из бара, иду по тротуару, и чем дальше от Райана, тем сильнее разгорается во мне злость. И я даже не уверен, на кого злюсь.

Горит лицо.

По спине течет пот.

Бездумно, вопреки запрещающему сигналу на пешеходном переходе, ступаю на проезжую часть – и тут же слышу скрип тормозов и визг трущейся о мостовую резины.

Я оборачиваюсь и с удивлением вижу несущееся прямо на меня желтое такси. За приближающимся ветровым стеклом лицо таксиста – усатое, в глазах паника, – напрягшегося в ожидании столкновения.

В следующий момент мои руки уже лежат на теплой желтой крышке капота, и шофер, высунувшись из окна, орет:

– Куда лезешь, придурок?! Жить надоело? Башку из задницы вытащи!

Позади такси уже сигналят остановившиеся машины.

Я отступаю на тротуар, и движение возобновляется.

Водители трех автомобилей столь любезны, что нарочно сбрасывают газ – показать мне средний палец.

* * *

Магазин здорового питания «Хоул фудс» пахнет, как та девушка-хиппи, с которой я встречался до Дэниелы, – свежей зеленью, молотым кофе и эфирными маслами.

Испуг рассеял кайф до стадии отупения, и я просматриваю витрины-холодильники в затуманенном, летаргическом и сонном, состоянии.

На улице, когда я выхожу из супермаркета, похолодало. Зябкий ветер с озера напоминает о скорой, уже ждущей где-то за углом зиме.

Теперь в холщовой сумке у меня мороженое, и маршрут для возвращения домой я выбираю другой. Он на шесть кварталов длиннее, но потеря во времени компенсируется уединением, а мне после разговора с Райаном и стычки с таксистом требуется перезагрузка.

Прохожу мимо стройки (вечером она выглядит заброшенной), а чуть позже – мимо спортплощадки начальной школы, в которую ходил мой сын. Металлическая «горка» поблескивает в свете уличного фонаря, покачиваются под ветром качели…

Есть в этих осенних вечерах некая энергия, пробуждающая внутри меня что-то природное. Что-то давнее, из детства, прошедшего в Западной Айове. Футбольные матчи в средней школе, стадион, игроки в лучах прожекторов. Запах созревающих яблок и кисловатая пивная вонь студенческих попоек в кукурузных полях. Ветер в лицо, красная пыль кружится в свете задних фонарей – я еду в кузове старенького пикапа по проселочной дороге, и вся жизнь расстилается впереди широкой, бесконечной лентой.

Вот это и прекрасно в юности.

Пронизывающая все невесомость. Судьбоносные выборы не сделаны, дороги не выбраны, и развилка впереди предлагает чистый, ничем не ограниченный потенциал.

Мне нравится моя жизнь, но я уже не помню, когда ощущал в себе эту легкость. Разве что нечто отдаленно похожее, в такие вот осенние вечера.

Холодок начинает прочищать голову.

Хорошо, что до дома уже недалеко. А не растопить ли газовый камин? Мы никогда не делали это до Хеллоуина, но сегодня так непривычно холодно, что, пройдя около мили на таком ветру, мне хочется только одного: сидеть у камина в компании Дэниелы и Чарли с бокалом вина.