Темная любовь - [48]

— Давайте быстро-быстро! За вами еще тысячи!

Женщина побежала, подбадривая Блайта, размахивая обоими туго набитыми мешками своего красного комбинезона.

— Двигайся, красавчик! Оставь в покое свои акции и бумаги!

Ее спутница, которая, видно, по ошибке натянула на себя футболку с карлика, включилась в гонку, и ее обильный живот замотался вверх-вниз так энергично, что движение остального тела стало незаметным.

— Засунь это обратно себе в штаны, а то тебя инфаркт хватит!

Зато от их голосов автоответчик продолжил запись.

— Не клади трубку, если ты там, Вэл. Надеюсь, ты скажешь мне, что это так, — говорил Блайт, извлекая двумя пальцами пятерку из другого кармана брюк. — Я сейчас пройду через кабинку.

Служитель недовольно поморщился, и Блайт тяжело задышал в телефон, выбирая, кому из благотворительных организаций отдать плату за вход.

— Вы уверены, что вы в хорошей форме для марша? — спросил чиновник.

Блайт представил себе, как его из-за плохого здоровья снимают с марша, а ведь это самый быстрый путь домой.

— Лучше, чем вы, который весь день сидит в этой будке, — сказал он не так беззаботно, как собирался, и сунул пятерку через прилавок. — "Семьи в нужде".

Служитель записал сумму и получателя с медлительностью, которая говорила, что он все еще сомневается, пропускать ли Блайта, и Блайт задышал тяжелее. Когда служитель оторвал почти целый билет от рулона и шлепнул его на прилавок, Блайт ощутил облегчение, но служитель остановил его прощальной стрелой:

— Эта ерунда заткнется, как только вы войдете в тоннель.

Телефон работал всюду, куда только Блайт его ни брал, — в этом продавец не обманул. Как бы там ни было, а он был все еще в двухстах ярдах от входа в тоннель, куда распорядители с мегафонами направляли толпу.

— Просто надо было купить билет, Вэл. Слушай, у тебя полно времени, чтобы послать чек, почти час. Только перезвони мне, как только ты это услышишь, чтобы я знал, ладно? В смысле чтобы я знал, что ты услышала. Это если ты не снимешь трубку, пока я не повешу свою, а я надеюсь, что ты снимешь, то есть ответишь, потому-то я и продолжаю гудеть. Должен тебе сказать, что конверт у меня в синем парадном костюме, а не в офисном, не в том, на котором написано, что мы выполняем для вас специальные бухгалтерские заказы, так отчего бы вам не объединить все свои бухгалтерские счета. Ты меня в самом деле не слышишь? Но ты же дома, нет?

Он увлекся своими мыслями и потому не заметил, что речь сильно сказалась на его темпе бега, пока качающаяся над головой дуга входа в тоннель вдруг не остановилась. Его зацепили чьи-то голые плечи, а из мегафонов стали подгонять.

— Прошу вас продолжать движение, — треснул один мегафон, и его коллега поддержал его:

— До дальнего выхода уже остановки нет.

Какая-то дальняя пожилая пара заколебалась, посовещалась и вернулась к кабинкам, но у Блайта такой возможности не было.

— Это вам, с телефоном! — рявкнул третий мегафон.

— Да уж понимаю, что мне. Никого больше с телефоном я тут не вижу.

Это Блайт сказал, чтобы позабавить соседей, никто из которых ожидаемой реакции не выразил. Такое точно было не в первый раз, хотя это стало реже с тех пор, как он встретился с Вэл и стал некоторые слова держать про себя.

— Я уже начинаю марш. Прошу тебя, я серьезно, пожалуйста, позвони мне, как только услышишь, ладно? Все, бегу. Если не услышу ответа от тебя через пятнадцать минут, позвоню снова, — сказал он и оказался в тоннеле.

Мрак тоннеля был сплошной прохладой, в которой тело никак не могло решить, стоит ли ему задрожать, учитывая все тепло, которое сейчас тут выделялось. По крайней мере Блайт немножко остыл — настолько, что мог оглядеться и составить список окружающих предметов, как он всегда делал, когда попадал в незнакомую обстановку, хотя этот тоннель он проезжал по нескольку раз в неделю уже почти двадцать лет. Сейчас на двухрядной дороге помещались пять человек в ряд более или менее с удобствами, если не считать жара от тел. На высоте шести футов с каждой стороны были огорожены мостки для рабочих, но лестниц к ним Блайт не заметил. В двадцати футах над головой сходился арочный свод, куда были встроены светильники в ярд длиной. Несомненно, их можно было сосчитать, если бы он хотел определить, сколько уже пройдено и сколько еще остается, но сейчас несколько сот качающихся голов, очень медленно двигающихся к первому повороту, обозначали перспективу вполне отчетливо. Если не считать не совсем синхронного стука подошв по бетону и эха от него, в тоннеле было тихо, только доносились отзвуки мегафонов от входа и иногда чей-нибудь шумный вздох.

Две женщины, которые окликнули Блайта у кабин, ушли вперед, разнообразно колыхаясь. "Может быть, когда-то они были стройны, как была стройна его жена Лидия", — подумалось ему. Но от человека, за которого она выходила замуж, тоже не очень много осталось, а что осталось, было похоронено под всеми слоями той личности, которой он стал. Эти две женщины, их освещенная лампами избыточная плоть, резкий запах духов и виляющие ягодицы, обернутые в атлас, напомнили ему слишком много такого, что лучше бы не вспоминать, и лучше бы отстать от них еще на несколько человек, но слишком сильное давление ощущал он за спиной. Это давление заставляло подстроиться по темпу, и он уже вошел в ритм, когда в штанах запиликало.