Темная любовь - [122]

— Вот тридцатка. — Мэвис полезла в сумку.

— Продано. Положи в кассу.

Пандора выбирала из кучи дешевой бижутерии предметы подороже, которым может понадобиться оценка профессионального ювелира. Таких набралось много.

— Смотри-ка, что за милая штучка!

Пандора подняла золотой медальон. На нем была латинская надпись: "Face Quidlibet Voles".

Мэвис его осмотрела.

— Поздняя викторианская эпоха. Будет твоим всего за двести долларов.

— Я его уже купила, Мэвис. — Пандора пропустила золотую цепочку через руку. — Помоги мне его застегнусь.

Мэвис застегнула медальон у нее на шее.

— Хочешь оставить его себе?

— Может быть, поносить несколько дней. Как он мне?

— Тебе не хватает к нему кринолина.

Пандора посмотрелась в антикварное зеркало и поправила волосы.

— А мне нравится. Поношу немного. Ты правильно сказала — за него можно будет взять двести долларов. Чистое золото, и посмотри, какая работа.

Мэвис вгляделась в надпись.

— Не понимаю, что это значит. Лицом… что-то… к полевкам?[13] Глупость какая-то. Полевки симпатичные. У меня в саду они живут. Шустрые грызуны. И это лучше, чем белки, которые сгрызают кормушки для птиц.

Пандора разглядывала свое отражение.

— С золотом всегда так. Надписи стираются, а латынь я со школы не вспоминала.

— Давай посмотрим, что там внутри! — предложила Мэвис и стала возиться с замком. — Наверняка локон или портрет. — Она снова попробовала открыть медальон. — Блин, не открывается!

— Перестань ты дергать меня за шею! — возмутилась Пандора. — Я дома открою.

Пандора долго принимала душ, потом завернулась в полотенца и махровый халат, сделала себе чай, положила в чашку сливок, два куска сахара и лимон, включила телевизор, свернулась на любимом диване, угнездилась под пуховым одеялом и стала ждать, пока высохнут волосы. Она считала, что волосы у нее слишком прямые, поэтому предпочитала феном не пользоваться.

Телевизор был скучен, а чай хорош. Пандора возилась с замком медальона — перед душем ей не удалось расстегнуть цепочку. Может быть, от горячей воды теперь замок расстегнулся, и медальон открылся.

Внутри не было ничего. Пандора даже испытала некоторое разочарование.

Усталая с дороги, она отставила чашку и вдруг провалилась в сон.

Она была одета в школьную форму. Две сестры держали ее за расставленные руки, прижимая туловище к столу. Третья сестра задрала ей юбку и сдернула толстые хлопковые панталоны. В руке она держала большую деревянную линейку. Девочки в классе смотрели со страхом и ожиданием.

— Тебя видели, когда ты трогала свое тело, — сказала сестра.

— Я взрослая деловая женщина! Кто вы такие, черт вас возьми!

— Тем хуже для тебя.

Линейка шмякнула ее по заду. Пандора взвыла от боли. Снова и снова падала линейка, и Пандора заплакала. Одноклассницы стали хихикать. Линейка взлетала и падала на краснеющие все сильнее ягодицы. Пандора вопила и дергалась в железных руках сестер. Экзекуция продолжалась.

И она ощутила резкий прилив оргазма.

Ахнув, Пандора села, чуть не опрокинув чашку. Спросонья она ее допила, заметив, что медальон закрыт. Наверное, она его случайно во сне закрыла. Нет, не надо пить крепкий чай на ночь. Сняв с головы полотенце, Пандора причесалась. Странный сон. Она никогда не была в католической школе. Родители были методисты, а она — секулярной гуманисткой, выражаясь современным политически корректным жаргоном.

Ягодицы саднили. В зеркале она увидела на них красные полосы.

Утром ничего примечательного не произошло. Пандора, пожав плечами, списала все вчерашнее на игру воображения. Оставив продавцов заниматься магазином, она стала изучать объявления и извещения о будущих распродажах. Дорин тем временем посчастливилось выручить семьсот долларов за сосновый стол, кое-как восстановленный и купленный за одну десятую этой суммы. Пандоре стало лучше, но все равно она в этот день закончила свою работу пораньше. Для нее Дорин и Мэвис были как Бэмби и Тампер из фильма про Джеймса Бонда. А Деррик, наверное, сам Джеймс Бонд. Они вполне справятся в магазине.

Она надела розовую ночную рубашку — была у нее ностальгическая слабость к пятидесятым, — свернулась в кровати и стали читать "Жгучее желание любви" Дэвида Дрейка, своего любимого автора. И при этом играла с медальоном.

Он открылся.

Пандора была одета в открытый белый лифчик и белые трусы с поясом, к которому подвязками крепились бежевые чулки. Вечернее платье валялось на заднем сиденье "шевроле" пятьдесят шестого года выпуска, а сама она стояла на коленях на кладбищенской траве.

Бифф и Джерри спешили, потому что здесь патрулировали копы, вылавливая подростков за неподобающими занятиями. И потому они только расстегнули джинсы. Они стояли рядом с машиной, и она брала в рот у обоих сразу.

Сразу втянуть в рот двоих до конца она не могла, и потому втягивала до самой глотки каждый по очереди, в промежутках всасывая обе головки и быстро щекоча их языком, одновременно играя пальцами на собственной вульве через плотную ткань трусов. Она сказала мальчикам, что сегодня не может, потому что никто из них не удосужился купить резинок.

— Оу! Оу! Оу! — вопил Бифф.

— Заткнись, мудак! — прошипел ему Джерри. — Копов накличешь нам на задницу!