Темная леди для светлого Лорда - [13]

— Это не один вопрос. Это значительно больше, — передразнил меня Антон. — Но я все равно отвечу. Вампиров среди нас нет. Они живут кланами. Так проще обеспечивать безопасность. Не смотри на меня так. На людей давно уже никто из них не нападает. Кровь тоже никто не пьет. Отличные ребята, в основании своем. Потом познакомлю с кем-нибудь из кузенов Бажена. Сама убедишься. Оборотень у нас один. Баж.

— Стой. У оборотня кузены — вампиры?

— Да. Такое бывает, когда мама — вампир, а папа — оборотень. Все остальные (это человек тридцать) — маги. Про то, что мы такое… Комитет бдительности и клуб по интересам в одном лице. В братстве Ветра (организации, которая следит за порядком в «ночном» мире) состоит у нас только Бажен. Мы так… на общественных началах помогаем. Нора, большая часть нас вполне адекватные… люди. Но есть и другие. Сумасшедшие. И те, кто думает, будто им все позволено. Поэтому и существует «магический Интерпол». А в целом…

Его прервал официант, который принес заказ и начал сервировать стол. Когда все это гастрономическое великолепие было расставлено по столу, я поперхнулась:

— Антош, ты так поиздевался?

— А? Что? — невинно поинтересовался парень. А главное, как глазками своими красивыми захлопал. Я сначала умилилась, а потом позавидовала его артистическим способностям. Эх, какой талант пропадает.

— Я за неделю столько не съем! Здесь же порции рассчитаны на роту солдат. Один десерт чего стоит!

— Котенок, не капризничай. Понимаю, тебе чтобы наесться хватит баночки йогурта, но это надо прекращать.

— Какой я тебе котенок?

— Маленький.

— Ты издеваешься?

— Есть немного. Ты так очаровательно злишься. Не могу удержаться, чтобы не поддразнить тебя. Но это лирика. Я действительно переживаю за тебя и ни за что не прощу себе, если ты свалишься с переутомлением. Понимаешь? Тебе нужно поесть.

— Не понимаю! — взорвалась я. — Меня раздражает твоя гиперопека. Ненавижу, когда решают за меня. Даже родители всегда считались с моим мнением. Мне была предоставлена полная свобода. Я делала, что хотела. Не делала того, чего не хотела. Меня никто не контролировал. Никто не принуждал. Мы с тобой всего день знакомы, а ты уже пытаешься на меня давить и мне это не нравится. И не зови меня, пожалуйста, ни котенком, ни рыбкой, ни зайкой. У меня есть имя. Может я и являюсь для тебя по умолчанию близким человеком, но ты мне чужой.

Антон нахмурился и тихо ответил:

— Нора, извини. Я — дурак. Признаю. Мне не стоило так вести себя с тобой. Постараюсь исправится. В свое оправдание могу сказать лишь одно. Я переживаю за твою жизнь. Фарс — сумасшедший, и он действительно желает убить тебя. Мне бы хотелось предоставить тебе полную свободу и дать нашим отношениям развиваться более естественно. Но сейчас это невозможно. Ведь если я сделаю это, ты можешь пострадать. Поэтому, прошу. Потерпи немного. Потом все встанет на свои места.

— Сколько?

— Пару недель. Просто, слушайся меня. И все будет хорошо.

— Ладно.

 — Тогда поешь. Потом мы поедем в твою общагу. Ты соберешь свои вещи…

— Зачем это?

— Пока Фарса не поймают, ты поживешь у меня.

— Нет!

— В таком случае напишешь заявление в универе о том, что тебе по семейным обстоятельствам необходимо уехать домой. И пока я не позвоню, будешь безвылазно сидеть там.

— Я не могу! У меня сессия скоро. Если я уеду, то точно что-нибудь завалю. И меня вышибут с бюджетного отделения. Но переехать к тебе я тоже не могу. Меня твои фанатки со свету сживут. Знаешь, какие слухи обо мне потом по университету ходить будут? А мне там еще два с половиной года учиться.

— И какие же страшные слухи о тебе будут ходить? Дай догадаюсь. Что ты легкомысленная? Что с радостью запрыгнула в постель «золотому» мальчику на дорогой машине?

— Да.

— Врешь. Ты боишься не этого. Ты не хочешь, чтобы о тебе говорили другое. Что из тебя сделали игрушку. Развлеклись и бросили. Чтобы лощеные стервы тыкали тебя носом в то, что ты оказалась недостаточно хороша и не смогла удержать меня надолго. Боишься, что тебя начнут унижать те, кому не удалось привлечь мое внимание. Нора, я же не идиот. И понимаю больше, чем ты думаешь. Никто не посмеет даже косо посмотреть на тебя. Клянусь. Я сделаю все для твоего счастья. И уж точно не оставлю тебя. Ни сейчас, ни потом. Так что, пожалуйста, не упрямься. Ты просто поживешь некоторое время у меня. А сплетницы поговорят, и перестанут. Да и какое имеют значение все эти разговоры, когда на кону твоя жизнь?

От его тона мне стало не по себе. До этого момента я, наверное, не воспринимала происходящее серьезно. Все это казалось мне дурным сном. Поверить в то, что моей жизни что-то угрожает? С одной стороны, хотелось спросить: «Да кому я нужна? Этот ваш сумасшедший уже и думать обо мне забыл». Но с другой… вдруг это правда? Умереть… действительно, умереть из-за того, что я не послушалась того, кто хотел меня защитить, все же не хотелось. Поэтому я молча съела суп и десерт, оставив остальное нетронутым, а потом беспрекословно последовала за Антоном в общагу.

Вот только он и подняться наверх со мной захотел. Чтобы вещи мне помочь собрать. Как будто бы я без него справиться не смогу! Едва уговорила его подождать десять минут. Он смерил меня скептическим взглядом, видимо сомневаясь в моих способностях. А вот это он зря. Папа в свое время решился заняться моим воспитанием. Нет, одеться за тридцать секунд, как настоящий солдат я не могу. Только за шестьдесят — быстрее не получается. Но для того, чтобы собрать вещи, мне и пяти минут хватит. Делать это, конечно, придется в темпе вальса, но, думаю, справлюсь. Не так уж и много у меня тех вещей. В конце концов, я же не на полгода к нему переезжаю. Да и вернуться смогу в любой момент, если уж мне что-нибудь очень сильно понадобится. Поэтому в спортивную сумку полетело то, без чего я действительно не смогу обойтись.