Темная арена - [9]

— Поэтому мы заинтересованы в надежных зарубежных партнерах, — произнес Юрасик ключевую фразу дня и сделал паузу для перевода, но его почему-то не последовало.

Переводчица не могла переводить, потому что, глядя куда-то мимо его лица, отчаянно давилась от смеха. Вслед за ней заерзали иностранцы.

— У вас… что это у вас в кармашке? — фыркая от смеха, спросила переводчица, невежливо тыкая в Юрасика пальцем.

Юрасик, догадываясь, что происходит, и чувствуя, что щедро наливается краской, пошарил по груди и нащупал что-то, чего там было быть не должно, — какие-то шарики, которые он зло схватил и попытался отбросить от себя. Шарики забились у него в руке, издавая звонкий, кастаньетный стук. Это оказалась игрушка, чертик из темного дерева, наподобие тех, что вешают на ветровое стекло. За ней потащился привязанный узелком к ноге фигурки шифоновый шарфик. За шарфиком потянулся кружевной платочек, потом еще шарфики и платочки.

Гости, уже не стесняясь, катались от смеха. Бухгалтер, обиженно глядя на иностранцев, захлопнул ноутбук, будто собрался уходить, но черный ящичек, сдетонировав, подскочил и взорвался у него в руках разноцветными огнями. Бухгалтер в ужасе отпихнул компьютер, и тот на миг замер посредине стола мирным ленинским шалашиком. Вдруг из-под него вырвался такой сильный фонтан разноцветных искр, что компьютер подбросило под потолок, и он начал летать там с противным шипением, как шальная самодельная ракета, заставляя гостей и хозяев бегать от его огненного хвоста.

— Скажите им, — отчаянно закричал Юрасик переводчице, утиравшей на бегу слезы, — что это провокация конкурентов!

— Мистер директор дженерал… — с такой же нервозной интонацией закричала переводчица по-английски и не закончила, ойкнув, присела, спасаясь от пролетавшего мимо искрящего ящичка.

«Да какой я к черту мистер дженерал, если в моем офисе оргтехника сама собой порхает!» — в отчаянии подумал Юрасик.

Он попытался поймать выполнявший сложный вираж компьютер, хлопая ладошками, словно тот был молью или комаром. Руки защипало горячими искрами, компьютер увернулся и пошел на новый заход. Краем глаза Юрасик видел, что в дверь заглядывает Катя, с широко открытым ртом и глазами полными ужаса, а за ней маячил еще кто-то из работников.

Внезапно компьютер перестал искрить, пикнул, как при перезагрузке, и, не сбавляя скорости, начал пулять по ошалевшим фирмачам какими-то белыми, розовыми и зелеными шариками.

Один шарик попал Юрасику в голову, мгновенно сполз со взмокшего лба в рот, и Юрасик понял, что это… мороженое, удивительно вкусное, нежное и воздушное. Уже через несколько секунд весь кабинет, обставленный дорогой дубовой мебелью, был сплошь заляпан цветными пятнами. В некоторых шариках оказались еще и ягодки, так что жуть была еще та.

Усатому, у которого в волосах таял, капая на плечо, кусок белого мороженого с вишенкой, влепило в глаз зеленым. Он пальцем переправил весь кусок в рот, проглотил и, восторженно вылупив чистый глаз, заорал:

— Оу, итс дилишис!

— Да, делишки, да! — согласно закивал Юрасик, вдруг с величайшим удивлением осознав, что гости происходящей дурью ничуть не огорчены, напротив, им ужасно весело, и они донельзя довольны этой кондитерской белибердой.

Молодой швед на лету, ртом, как собака подачку, изловил падавший на него манной небесной розовый шарик, воскликнул радостно-вопросительно:

— Расберри?!

— Да хрен тут что «разбери»!!! — заорал Юрасик, уворачиваясь от очередного испражнения неиссякаемого компьютера.

А тот как-то особенно круто развернулся под самым потолком, отлетел в дальний угол, завис там на секунду и, тщательно прицелившись, выдал по ним длинную струю чрезвычайно подозрительной темно-коричневой массы. Тот из гостей, что был пониже, приняв на себя очередь почти целиком, живенько соскреб массу с пиджака пятерней и отправил в рот.

— Чоклит! — восторженно завопил он, соскабливая с себя остатки коричневой массы и глядя на Юрасика, словно приглашая его угощаться прямо у него из ладошки. — Чоклит!

— Сам ты чокнутый! — закричал обиженный Юрасик. — Я здесь ни при чем, блин!

Внезапно компьютер истощился, по нисходящей приземлился на середину стола и замер там, как крыша дома, сорванная ураганом. Секунд десять полной, какой-то сверлящей тишины — и из углов стали выползать участники переговоров. Бухгалтер выглянул из-под стола и, не распрямляясь, осторожно перевернул компьютер. Из того вырвался слабенький дымок.

— Чоклит — это шоколад, — досадливо проскрипела переводчица, вылезая следом. — И нечего орать… Устроили тут цирк!

Вдруг она ойкнула, повела туда-сюда безумными глазами и с тоненьким визгом вцепилась в свои растрепанные рыжие патлы, словно там начался пожар. Из ее копны на стол хлынул поток золотых и серебряных драже, мгновенно покрывших стол и весело заскакавших по полу.

Старший швед решительно подтянул галстук и заговорил, вращая блекло-голубыми глазами. Переводчица, продолжая нервно выбирать из волос блестящие шарики, машинально запереводила о том, что гости благодарны за потрясающую презентацию и знаменитое русское гостеприимство. Потом иностранцы долго трясли его руку и так лупили по спине, что даже нехилый Юрасик шатался. В этой радостной суматохе желтоусый не забыл мигнуть коллеге, и тот споро вынул из своего «дипломата» несколько листков. Стол был в тающем мороженом, ягодах и конфетах, и контракт по-быстрому подписали прямо на «дипломате», который держал на колене тот, что помоложе. Фирмачи еще раз побили Юрасика, а один, не стесняясь, сгреб со стола горсть драже и отправил ее, ухмыляясь, в карман.