Тем временем - [27]

Ведущий. Ну вот Максим долгое время вел рубрику в деловой газете «Ведомости», где изучал историю современных слов, порожденных новой реальностью[3]…

Кронгауз (с академическим недовольством). В самом начале было поставлено несколько абсолютно разных вопросов, и по ним довольно трудно дать единый ответ. И сейчас мы обсуждаем сразу несколько разных вещей. Я просто очень коротко скажу про главное. По поводу порчи. Совершенно очевидный факт заключается в том, что язык меняется всегда. Сегодня русский язык меняется с огромной скоростью, и эти изменения ощущают все. Дальше вопрос, как эти изменения оценивать эмоционально: как порчу, как улучшение или просто как изменение. Даже во мне сидят два существа, один профессиональный лингвист и другой — ну, говоря нескромно, культурный человек, то есть человек, владеющий литературными нормами и любящий, уважающий их. С точки зрения лингвиста, никакой порчи не существует, существуют изменения. Идет борьба между разными нормами, и часть из них, возможно, не в мою пользу. Ну, что делать. Это моя личная проблема. С точки зрения вот этого второго «культурного человека», я скажу: ну безобразие, действительно. То и дело хочется обратиться к собеседнику: как ты говоришь? Как ты посмел, я носитель нормы, а ты кто? Но это спор немножко странный. Между прочим, Валентин Семенович, вы приводили примеры: «мне это трудно», «мне это сложно». А сейчас в сленге появилось: «мне это лениво». Так что человек опять в центре внимания, просто лень ему что-либо делать.

Непомнящий. Но это честно, по крайней мере.

Кронгауз. Главное, что это все очень условно. Теперь вторая проблема. Есть ли языковая картина мира? Боюсь, что нет. Просто лингвистам приятно навешивать такую методологическую рамку, и в этой рамке совершать исследования. Боюсь, что язык дает очень много противоречащих фактов, которые можно интерпретировать в разных направлениях. И объединить их в единую картину мира, увы, не удается. Теперь о том, влияет ли язык на нас. Здесь я как раз не соглашусь с Виктором Марковичем. Я считаю, что процесс обоюдный. Есть несколько феноменов, которые наука, вообще говоря, не умеет хорошо описывать. Это язык, культура, цивилизация, и они, безусловно, влияют друг на друга… (Ведущий. То есть все то, чем мы с вами занимаемся.) И безусловно, на наш язык влияют изменения — то, что вы называете словом «история» — в нашей жизни, бытовой, социальной, политической. Но и, безусловно, язык, впитывая эти изменения, влияет на сознание конкретного индивидуума. И безусловно, в чем-то мы ему подчиняемся.

Опять же, можно привести примеры того, как идеология большевистская сейчас вытесняется и заменяется во многом идеологией гламурной. Коммунистические словечки возрождаются в новом статусе. Один из моих любимых примеров: словечко «правильный», которое имеет стандартное значение («правильное мнение», «правильный ответ») и имеет значение идеологическое («правильный фильм», соответствующий некоей идеологии). И сегодня оно возрождается еще шире: «правильное место», «правильная еда», «правильный ресторан», «правильная книга». (Непомнящий. «Правильное пиво».) То есть то, что следует потреблять; то, что следует покупать, читать, и так далее. Навязывается некий образ мышления и потребления. Более того. Творцы тоже получают ярлычок «правильный». «Правильный режиссер» — тот, который снимает фильмы, которые следует потреблять. И потребитель тоже получает этот ярлычок; вот смешной пример из модного журнала: «правильные девушки в этом сезоне носят колготки телесного цвета». Еще не понимая, что такое «правильные девушки», я уже могу их зрительно определить по колготкам. Через идеологию слова мне навязывается стратегия поведения.

Ведущий. Не знаю, как с точки зрения научной, беспримесно рациональной, но литература всегда стояла на простой позиции: язык влияет на сознание, а через него на поведение. Повесть Лидии Чуковской «Софья Петровна». Цитата. «Борщ характеризуется свеклой». Для Чуковской это не просто символ бюрократического коммунизма, но и форма человеческого поведения. Вообще сюжет этой повести строится на том, что либо человек возвращается к русскому языку и вместе с ним восстанавливает в себе правду. Или идет по советскому пути через обман, самообман, и язык его умирает вместе с его сознанием. Что тут делать, Виктор Маркович, ума не приложу.

Живов. Ну конечно же, язык проникнут идеологией и навязывает эту идеологию обществу. С этим я и не спорю. Просто он работает здесь не таинственным, неведомым образом. А вместе со всеми инструментами идеологической обработки общества. Как их часть.

Непомнящий. Только он работает на том уровне, который сейчас называют «нано». Вот он на этом уровне работает, атомарном, электронном.

Ведущий. Но тут и опасность. Думцы тоже считают, что влияет. А коли так, то нужно подвести язык под действие закона. Они его и сочинили. Цитирую преамбулу: «Мы руководствовались желанием ввести четкие механизмы, регламентирующие последствия при нарушении государственного языка».

Непомнящий. Изумительно.

Живов. Это еще цветочки. Я видел какие-то предшествующие формулировки, там вообще было совсем не по-русски написано. Так что старатели о языке очень часто не умеют им пользоваться. Это с ними случается.