Телохранитель - [18]

Второе. Десяток казачат для усиления решили включить в конвой. Шесть казачат, со мной включительно, на пароход со штандартом цесаревича, пять казачат на пароход сопровождения.

Третье. Восемь атаманцев во главе с есаулом Вершининым также располагаются на пароходе «Вестник». Из свиты на пароходе с Николаем остаются генерал-губернатор Корф, князь Барятинский, доктор фон Рамбах и штабс-ротмистр Волков. Остальные, чтобы не мешать, переходят на пароход-конвоир. Старшим на пароходе «Ермак» назначен контр-адмирал Басаргин. Кроме того, с «Ермака» на судно с наследником престола переходит пара речников, умеющих управлять пароходом. На всякий случай.

Четвёртое. Для разведки островов выделяется десяток казаков во главе с Лесковым, который убежал узнавать у Генки Савватеева, где тот лодку в пойме прячет. Сначала хотели на лодках до островов из станицы плыть, да выгребать против течения долго придётся, не успеют казаки проверить острова до подхода к ним пароходов. Через час цесаревич по графику должен идти по Амуру дальше. А так казаки через лес по тропе, и дальше на лодке Савватеева острова и проверят.

В-пятых. Капитан парохода «Вестник» сказал, что если вода стоит так же высоко, как две недели назад, когда он в Благовещенск шёл, то можно пройти и вдоль нашего берега.

В-шестых, сейчас Митяй начнет формировать полусотню казаков, которая пойдет за десятком Лескова для поддержки конвоя, если нападение на пароходы всё-таки состоится.

Слушая вахмистра, я всё больше мрачнел, так как моя «чуйка» с каждой фразой Митяя начинала верещать, как сирена, сильнее и сильнее. При этом я не мог понять почему.

«Толковый план, который можно было придумать, если не ставить в известность цесаревича и не нарушать график передвижения пароходов, – проносились мысли в моей голове. – Хотя я бы пароход-конвоир с казаками отправил бы сейчас вперёд, за час как раз все острова бы проверили и прочесали. Тем более, как полусотня, если бой случится, конвой поддержит? Наш берег у островов – высокий обрыв, с него к реке не спустишься, а пойма залита. Кони в иле завязнут. Там только на лодке. А с берега стрелять, то до острова Разбойный все четыреста-пятьсот шагов будет. Чисто попугать?! И не влезешь же со своими предложениями. Ладно, хоть мои предчувствия их превосходительства выслушали и хоть как-то отреагировали».

– Ты чего мрачный такой, Тимофей? – Ширяев ткнул меня кулаком в плечо. – Да мы в шестьдесят стволов, да если ещё твой младший десяток добавить, то в семьдесят, кого хочешь уничтожим.

И тут меня будто осенило, и я понял, что же меня терзало и мучило всё это время.

– Господин вахмистр, так получается, при отъезде государя наследника в станице почти никого из боеспособных казаков не останется. Только старики да казаки отставного разряда. И таких вместе с делегатами из других станиц и хуторов округа чуть больше полсотни наберётся.

– И что в этом такого? – спросил Митяй, с недоумением смотря на меня.

– А если, не дай бог, нападение на конвой цесаревича всё же случится, что они будут делать?

– Что будут делать, что будут делать? Кто способен, винтовку за спину, на конь, и галопом на выручку государя наследнику.

– И кто останется для охраны станицы?

– Да почитай никого и не останется. Казачки, дети да старики, – уверенно ответил вахмистр. – Постой-ка, Тимофей, а ты к чему эти речи ведёшь?

– Помнишь, Дмитрий, разговор у купца Касьянова, когда он сказал, что какой-то главарь крупной банды хунхузов по прозвищу Четырнадцатый Владыка Ада заявил о желании отомстить за смерть Золотого Лю и назначил за голову подполковника Печёнкина цену в серебре по её весу?

– Помню. И причём здесь это и нападение на цесаревича великого князя Николая Александровича?

– Касьянов уже тогда знал, что Лю убил я, а не ротмистр Печёнкин. А его банду в основном разгромили казачата и казаки станицы Черняева. Прошло почти два года с тех событий. Подполковник Печёнкин жив. А этот Владыка Ада мог узнать за это время, кто реально убил его друга.

– Ты хочешь сказать, что бандиты для вида обстреляют пароходы, а когда мы все помчимся спасать государя наследника, они нападут на станицу, чтобы отомстить за те события? – Шохирев в задумчивости стал пощипывать кончик уса. – А ведь такое может быть! И отпор варнакам действительно будет некому дать. Что же делать?

Я задумался. Всё, что я знал о хунхузах в том времени, и то, что узнал о них здесь, говорило о том, что нападение на станицу, а тем более на цесаревича маловероятно. Сейчас ещё действует запрет на причинение обиды иностранцам, как обычное положение хунхузских правил в крупных бандах. Именно поэтому Шисы Яньван, или Четырнадцатый Владыка Ада, объявил награду за голову подполковника Печёнкина, а не направил за ней своих головорезов. В Приамурье полно банд, которые не чтут никаких законов и правил. Полные отморозки. Этим абсолютно всё равно, кого грабить и убивать. А Шисы Яньван, как о нём многие говорят, не жестокий, кровожадный разбойник, а вожак волевой и умный. Точнее сказать, вождь, который силой своего духа в железной дисциплине держит войско, которое за него пойдёт в огонь и в воду. И войско это насчитывает до тридцати тысяч, если соберутся все банды, главари которых, говоря языком XX века, ходят под Шисы. Отморозком его никто не считает. И взять на себя акцию по обстрелу пароходов с наследником российского престола – это если не подписать себе смертный приговор, то очень сильно осложнить своё существование. Не слишком ли большая цена за смерть своего друга – Золотого Лю?! Если бы ему надо было, его банда станицу раскатала бы без особого напряжения в любое время суток. Что сделали бы сто пятьдесят – двести бойцов станицы, включая казачек, против его только гвардии, состоящей из тысячи отборных воинов, с огромным боевым опытом! Так что вряд ли будет нападение. Почему же у меня такое предчувствие опасности?!