Телохранитель - [37]

— Я четыре года добивался его расположения к себе преданностью поступков и немногословностью, — продолжал настаивать на своем Ширвани. — Он меня приставил охранять этих двух репортеров из CNN. Когда я узнал о том, что участвую в походе на Ишкашим, то решился бежать к вам, в противном случае это было бы не только рискованным делом, но и бесполезным. Поэтому я должен вернуться, подтвердить свою собачью преданность Хекматияру и участвовать в операции «Красный берег», поскольку только так я могу повлиять на ситуацию и помочь вам спасти жизни своих сограждан.

«Ох, не простой этот горец, не простой, — подумал я, слушая его речи. — Но кем бы он ни был, похоже, человек он честный».

— И все-таки, как сделать так, чтобы вам поверили? — спросил я Ширвани и пояснил: — Не мы — они.

— Я долго об этом думал, пока собирался к вам бежать, — ответил перебежчик. — Неплохо было бы и вам устроить инсценировку с небольшой заварушкой, в результате которой я якобы и сбегу.

— В каком смысле заварушку?

— Ну, мятеж местного исламистского подполья, в ходе которого, предположим, была разгромлена тюрьма?

— Это где мятеж? В Джелалабаде? В городе с населением 150 тысяч жителей и чуть малым количеством расквартированных войск? Не слишком ли?

— Ну, зачем в Джелалабаде? Перевезите меня обратно в Мехтарлам, как будто я там все время со дня поимки и содержался. Городишко маленький, скорее даже большой кишлак, военных поменьше. У нас будет операция «Ишкашим», а у вас «Мехтарлам».

— Хорошо, — согласился я. — Я доведу ваше предложение до нашего начальства, мы его незамедлительно обсудим, вы же все время до принятия решения будете содержаться под стражей как пленник. Не волнуйтесь, ни в чем нуждаться не будете. В пределах, конечно, разумного.

* * *

Полковник Степовой и еще пять офицеров, все старшие по званию, слушали меня долго и внимательно. Иногда перебивали, требовали уточнений, но большую часть моего доклада были обращены исключительно в слух.

Когда я закончил, в штабе воцарилось долгое гнетущее молчание, которое первым нарушил Степовой.

— Слушай, Седиков, — обратился он ко мне. — Ты говоришь, что твой перебежчик простой телохранитель Хекматияра, а ведет себя так, как будто он по меньшей мере бригадный генерал. Стратег, одним словом.

— У них так часто бывает, Владимир Павлович, — отреагировал на шутку вышестоящего начальника майор Златцев. — На Востоке это даже, можно сказать, традиция. Утром человек — обычный чабан, а ночью, как вы предположили, бригадный генерал, руководит вылазками крупных отрядов. Я не удивлюсь, если и сам Хекматияр на досуге пасет баранов.

Все засмеялись. Бурное веселье прервал полковник.

— Ну, все, товарищи офицеры, поржали и буде! Давайте теперь думать, как нам поступить. И первый вопрос, на который мы должны ответить себе, — это верить или не верить нашему «бригадному генералу». То, что он не простой человек, это понятно. Если его вышколили у Хекматияра, то тогда нет никаких сомнений в том, что он провокатор. А вдруг он кем-то внедрен в окружение Гиндукушского Барса. Это меняет дело и дает нам определенный шанс на то, что он все-таки не врет.

— Я поначалу был настроен по отношению к Ширвани скептически, — попытался вступить я в разговор старших. — Слушал, что он мне говорил, вполуха, но потом…

— А ты, Седиков, пока помолчи, — зло осек меня Степовой. — Что от тебя требовалось, ты уже сказал. Пусть теперь выскажутся остальные. А что до твоей веры перебежчику, то кто знает: может быть, он тебя разагитировал своими жалобными речами, перевербовал. Итак, товарищи офицеры, какие будут соображения по данному поводу.

— Я считаю, — начал подполковник Ильичев, — что пытаться нас заманить в ловушку таким образом — это слишком сложная задача. Даже для такого вероломного человека, как Хекматияр. Да этого духам и не надо. Они мастера устраивать засады в горных ущельях, по которым наши подразделения и так вынуждены постоянно перемещаться. Подкараулить колонну и уничтожить ее при наличии иных наших самонадеянных дураков-командиров — дело несложное. А вот в действиях нашего пленника я как раз просматриваю некоторую спонтанность и даже аффект. Ведь он очень рисковал. Девяносто девять шансов из ста, что его бы в такой ситуации просто застрелили. Кто мог знать тогда, что это не фанатик-смертник, обвешанный гранатами. И Ширвани понимал, на что он идет, и все-таки сделал это. Слава богу, что нашелся такой кумелькальщик, как этот старший сержант Птичкин. Кстати, парня надо представить к награде.

— Раздача слонов опосля. — В этот день полковник Степовой был излишне нервозен и резок. — Продолжайте, Ильичев.

— Да я, в общем-то, все сказал, товарищ командир.

— А вы не думали, товарищи офицеры, о том, что Хекматияру в какой-то момент вдруг захочется попасть в хрестоматийные учебники по диверсионному делу? — предположил веселый сверх обычного Златцев.

— Товарищ майор, прошу вас быть посерьезнее и выдвигать версии по существу! — одернул его Степовой. — Хекматияру сейчас только и думать о том, чтобы угодить в хрестоматию. Не забывайте, что благодаря нам он уже три с лишним года находится в такой постоянной ибиоматии, что тут ему не до жиру. Бьем мы его, несмотря на всю его изворотливость и сорок тысяч рекрутированных им воинов пророка, и в хвост и в гриву, чтобы еще о славе мечтать. Я, например, согласен с Ильичевым в том, что у нас есть повод не отметать эту ситуацию с порога, а разобраться в ней.