Телохранитель - [34]

— Позвольте, мистер! — Хекматияр впервые после того, как согласился принять американское предложение, позволил себе перебить Кононоффа. — Вы, кажется, всего полчаса назад не без уважения говорили мне о том, что презренные таджики и бадахшанцы категорически отказались уничтожать своих соплеменников, но почему же вы думаете при этом, что я соглашусь на убийство нескольких своих воинов только для того, чтобы, видите ли, «весь мир убедился»?!

— Не торопитесь, уважаемый Гульбеддин, — поспешил успокоить собеседника Кононофф. — Кто вам сказал, что придется убивать ваших нукеров? Просто одна дополнительная обуза. Ваши люди приведут с собой несколько советских пленных, которых прикончат на месте.

— Предполагаете, что тамошние забитые советской властью дехкане могут оказать моим людям сопротивление? — недоуменно спросил Хекматияр.

Кононофф с немалым удивлением выслушал этот вопрос. «Как главнокомандующий целой армией сопротивления может так рассуждать? — подумал он. — Побывал в стольких партизанских передрягах и не знает, как организовать элементарную провокацию? Или же он просто продолжает придуриваться? Нет, с этим упертым, как осел, афганцем любой дипломат выйдет из себя! Да что там дипломат — даже самый многоопытный психиатр!».

Американский посланник еле сдерживался, чтобы не наговорить Хекматияру грубостей.

— Это будет инсценировка, — объяснил он. — Застрелите столь ненавистных вам кафиров из винтовок старого образца, которые вполне могли храниться в подполах местных жителей, и бросите оружие на месте боя.

— Резни, — поправил его полевой командир.

— Не проявляйте несвойственную вам щепетильность в вопросах военной морали, уважаемый Гульбеддин, — попросил собеседника Кононофф и тут же перевел стрелки разговора на иное направление. — Да, с вами пойдут еще двое наших. Ваши люди должны будут обеспечить их личную безопасность и неприкосновенность.

— Кто они? — поинтересовался афганец.

Хекматияр насторожился, ожидая некоего очередного подвоха со стороны своего собеседника.

— Журналисты CNN. Ну, и попутно агенты Центрального разведывательного управления. Они все снимут на телекамеру, и уже на следующее утро о кровавой резне Ишкашима узнает весь мир.

— Где они?

— Здесь, в вашем лагере, прибыли со мной и ждут под охраной в одной из мазанок. — Голос Кононоффа вдруг стал очень тихим и вкрадчивым. — Я бы не хотел, чтобы они присутствовали при начале нашего разговора. За участие в этой, назовем ее так, краткосрочной кампании им причитается по пятьдесят тысяч долларов, половину суммы они уже получили, но мне не хотелось бы, чтобы журналистам в принципе стало известно, что правительство США заплатило за данную услугу лично Гульбеддину Хекматияру пятнадцать миллионов кровных денег американских налогоплательщиков.

— Вы, янки, как никто другой в мире умеете обращать кровные деньги своих сограждан в кровавые деньги своего правительства. — Лидер Исламской партии Афганистана, кажется, полностью отрешился от обрушившихся на него угроз, и к нему вновь вернулась способность к легкости в общении и к колкостям.

Но Кононофф не склонен был более к любой словесной пустопорожности.

— Вот вам чемоданчик. — Он поставил на достархан кейс-атташе с миллионом долларов и придвинул его поближе к Гульбеддину. — Спрячьте его, уважаемый, подальше. Остальное вы получите в тот же день, когда кадры Ишкашима станут достоянием суда мировой общественности. Хотите, четырнадцать миллионов будут предоставлены вам в ценных бумагах американского казначейства?

— Я предпочитаю наличные. И позвольте уж в этой части наших договоренностей оставить право выбора за собой.

— А вы думаете, легко лазать по горам с металлическими кофрами, набитыми деньгами. Впрочем, здесь право выбирать действительно за вами. А теперь давайте наконец пригласим к этому щедрому столу моих спутников. Поверьте мне, они очень голодны.

Через минуту-другую охранники Хекматияра ввели в комнату двоих небритых субъектов в замызганных джинсах и джемперах. Несмотря на весь свой затрапезный вид, оба по-военному вытянулись перед Кононоффым и Хекматияром.

— Позвольте представить вам, уважаемый Гульбеддин, своих друзей и попутчиков. — Кононофф встал и подошел к вошедшим. — Это мистер Элиот Смоллетт, некоронованный король военного репортажа из CNN, а это его телеоператор — мистер Майкл Гольдберг, тоже признанный ас своего дела.

Услышав фамилию, которая показалась ему еврейской (таковой она и была на самом деле), афганец слегка поморщился. Но совладал со своей юдофобской нетерпимостью, властным жестом повелел своим нукерам отойти подальше и указал гостям на пустующие места перед достарханом. Те уселись и, не дожидаясь особого приглашения, принялись уплетать мясо и фрукты.

Как оказалось, американцы пережили два нелегких дня, связанных с постоянным перемещением в горной местности, в течение которых они действительно ничего не ели, кроме одной упаковки галет на троих. Насытившись, оба журналиста включились в разговор, шедший в основном о подготовке к операции в горном пуштунском лагере под Дрошем и последующем переходе диверсионного отряда к Ишкашиму.