Телохранитель Ника. Клетка класса люкс - [7]

Неожиданно я вспомнила, как сама возвращалась из Англии после годовой стажировки. Как плясала и пела душа, освобожденная из плена. Как летела домой на белых радостных крыльях, чтобы со всего маху врезаться в хитросплетение колючей проволоки, приготовленной для меня судьбой. Но я слишком любила жизнь, чтобы так просто сдаться, превратившись в экспонат, обозначенный табличкой «Не лезь – убьет». Оставляя кровавые клочья души на жадных стальных колючках, я вырвалась и сломя голову бросилась прочь. А мои белые крылья навсегда остались там, и другим уже не вырасти.

Когда я очнулась, то увидела, что Эля уже стоит рядом и не сводит с меня знакомых зеленых глаз семейства Челноковых. Она радостно улыбается, делая вид, что совсем не замечает испепеляющего отцовского взгляда, и громко восклицает:

– Привет, фазер. Неужели пока меня не было, ты мне новую мазер купил? А она ничего. Даже покрасивее Светки будет.

– Здравствуй, Эля, – Челноков даже бровью не повел, остерегаясь выносить сор из избы в присутствии сотен посторонних, но обнял дочь так крепко, что из груди у нее вырвался полувздох-полустон. А потом как ни в чем не бывало представил меня: – Это Ника – твоя гувернантка. Я решил, что пока ты будешь дома, тебе не помешает присмотр.

– Это что, она меня до туалета провожать будет? – поморщилась изрядно помятая в объятиях дочурка, и только тут я разглядела, что она все-таки не решилась обрить голову вокруг «ирокеза», а лишь собрала волосы в гребень, изведя не меньше тюбика геля.

– Она будет делать то, за что ей платят, – отрезал бизнесмен. И его тон мне совершенно не понравился. Я не товар, который он купил, и сама определю границы своих полномочий. Только господину бизнесмену совсем не обязательно об этом знать.

– В автобус! – скомандовал шеф и, подхватив сумку Эли, двинулся сквозь суету аэропорта, как ледокол сквозь ледовые поля Арктики. А мы караваном потянулись следом.

Обратный шестичасовой путь прошел в абсолютном молчании, если не считать замечания Челнокова:

– Чтобы завтра я этого штакетника на твоей голове не видел. Налысо обрею!

К такому радикальному изменению своей внешности Эля все-таки была не готова и не рискнула возражать едва сдерживающему ярость отцу. Она стремительно вскочила с места, обняла обескураженного родителя за шею и нежно проворковала:

– Как же я все-таки люблю тебя, папка! – а потом к разочарованию растаявшего отца ехидно добавила: – Особенно за трогательную заботу о моей прическе. А я-то думала, что ты ее даже не заметишь! Как всегда не замечал меня. Спасибо тебе, папка, за все письма, которых я от тебя не дождалась. За целый год. Спасибо.

Не дожидаясь ответа, Эля одним прыжком вернулась на место и, закрыв глаза, откинулась на покрытую черным мехом спинку сидения. Вообще я заметила, что она все больше и больше сникала, словно возвращение в родной дом было для нее сродни заключению в Бастилию. Ну а для меня возвращение в особняк Челнокова уж точно обернется каторгой. Такого юного «вождя краснокожих» мне еще не выпадало охранять. А! Не так страшен черт, как его малюют! Малюют… Я мысленно улыбнулась подходящему сравнению. Эля действительно была размалевана так, что узнать ее после умывания будет невозможно. Разве только по глазам… Дались мне эти глаза!

Нет, все-таки глаза мне дались не зря. В смысле, мои. Ими-то, родимыми, я и углядела, что девица киснет не просто так. А когда я коснулась ее лба, Эля дернулась как ошпаренная, и стало понятно, в чем дело.

– Вы чего, – возмущенно фыркнула моя подопечная, отстраняясь от меня, – чего лезете?

Но я не удостоила ее ответом, а, прервав тесное общение Челнокова с ноутбуком, заявила:

– Владимир Андреевич. У Эли температура.

– Что? – оторвался от монитора бизнесмен.

– Температура, – терпеливо повторила я, – и высокая. Наверное, просквозило дорогой.

Не теряя времени, Челноков связался с семейным доктором, и когда мы подъехали к дому, на крыльце уже стоял невысокий лысеющий мужчина. Поздоровавшись, он приступил к своим профессиональным обязанностям, и вскоре напичканная лекарствами Эля уже спала в своей комнате, которая так долго ее дожидалась. А я, оказавшись у доктора на посылках, еще выслушивала его ценные указания, понимая, что теперь из телохранителя придется переквалифицироваться в обыкновенную сиделку. Получив все ЦУ от семейного эскулапа, я пошла на кухню, найденную с помощью вездесущего Сережи, и заварила чай с медом и малиной в большом термосе. Потом вернулась в комнату дочурки и, налив душистое питье в большую керамическую чашку, поставила ее возле кровати, над которой огромный плакат демонстрировал мне улыбавшегося во весь рот Энрике Иглесиаса. А потом зевнула (тоже во весь рот) и пошла спать. Благо комната моя оказалась как раз напротив.

Теплый ветер врывался в погруженную во мрак комнату, раздувая легкие занавески из органзы. А вслед за ним от пруда, отражающего кривую усмешку луны, неслось согласное и торжествующее пение лягушек. Так что тихий щелчок, заставивший вспыхнуть монитор ноутбука, был почти неслышен. Быстрые пальцы пронеслись по клавиатуре, вызывая к жизни модем, и, застыв на миг, снова пришли в движение.