Тело шамана - [63]

Тем не менее есть в насыщенной испарениями жаре и смоге Бомбея нечто такое, что впечатляет вас, что заставляет по-другому взглянуть на ужасающую бедность. Несмотря на проблемы, а может, благодаря им, на улицах города наблюдается удивительное отсутствие насилия. Столкновения между мусульманами и индусами изменили обстановку в данное время, и все же почему в другое время Бомбей так спокоен? Не результат ли это индийской философии кармы? Идея кармы может также привести к пассивности и бездеятельности, что повлечет за собой бедность.

Но в священных писаниях индусов есть что-то более сильное, чем идея непротивления, заложенная в карме. Индия воспринимает нищенство как демонстрацию физических и социальных проблем, как постоянный спутник города, драматическое напоминание о действии кармы. Послание нищего состоит в том, что «необходимо блюсти, улучшать собственную судьбу, иначе в следующем рождении вы будете выглядеть, как он».

Я думаю, что это послание еще более сложно. Нечто особенное делает Бомбей единым целым. Эми и я прибыли туда сразу же после пребывания в Южной Африке. Бедность горожан была невыносимой, но по сравнению с тем, что мы видели в Кейптауне в 1990 году, Бомбей казался счастливее, хотя и беднее. Свобода имеет огромное значение для счастья людей. Мы с Эми окунулись в эту свободу и позволили полю Бомбея завладеть нами. Жить в Бомбее означало позволить нашим сновидящим телам слиться с проблемами, а заодно и с энергиями этого древнего города. В Бомбее Эми свалилась с тяжелейшей формой тропической лихорадки. Прежде чем обратиться в госпиталь, мы решили попробовать поработать со сновидящим телом по ее сыпи. Эми почувствовала свою сыпь и испытала боль, словно от когтей дикого животного, рвущих ее кожу. Она увидела изображение тигра и, двигаясь и чувствуя тигра в своем теле, поняла, что он заключал в себе ее реакцию отторжения на угол одной из бомбейских улиц, зловоние которого было так велико, что ее затошнило. Набравшись храбрости, она позволила себе сыграть роль тигра, реагирующего на зловоние, и в конечном счете трансформировала свои реакции в счастливый и экстатический танец.

По мере того как в ней разрасталась тропическая лихорадка, появился ее союзник тигр. Начав рычать и выкрикивать отвратительные и злобные мысли, до этого подавляемые, она обнаружила, что состояние ее кожи улучшилось. Эми решила поделиться мыслями об этом со своими друзьями в Бомбее. Отношения с ними временно ухудшились, но состояние кожи, покрытой лопающимися пузырьками, решительно изменилось в лучшую сторону за несколько минут. Этот город был местом охоты, где она встретила чудовищную Кали, свирепую богиню улиц.

Храм Махалакшми

Прилетев в Бомбей, мы целый день чувствовали усталость из-за задержки самолета, изменения высоты и смога. Не распаковывая чемоданов, мы надели спортивные костюмы для бега и, следуя своему состоянию, близкому к состоянию транса, влились в поток людей и транспорта, направившись по наиболее непривлекательным улицам. Наши сновидящие тела были той самой картой, что направляла нас по пути наименьшего сопротивления и максимальной опасности.

Мы положились на наши тела, чтобы найти наиболее возбуждающие и угрожающие сцены, служащие ориентирами. Скоро мы запетляли по дымным переулкам к морю, мимо пронзительно кричащих торговцев и заклинателей змей. Один знаменитый заклинатель змей позволил своей змеюке высунуть голову и зашипеть на нас. Охватившая нас дрожь показала, что мы на правильном пути. Там, где в конце переулка внезапно открывался вид на Аравийское море, люди, исполняя жертвенный ритуал, бросали в воду цветы и фрукты. Мы наблюдали, спрятавшись, за молящимися. В отдалении странный старик с абсолютно черной кожей и ослепительно белой бородой, одетый во все белое, указывал руками на что-то невидимое в воздухе. Его энергичные жесты были под стать его безумным глазам. Его движения были экстатичны, когда он непрерывно делал знаки в сторону неба. Он разговаривал сам с собой. Городская жизнь, насколько этот старик представлял ее, начинала выглядеть для нас лучше с каждым мгновением.

Я пристально разглядывал этого человека, как он вдруг внезапно повернулся и посмотрел на меня. Я спросил у одного из участников ритуала, говорившего по-английски, кто этот старик, и мне ответили, что он сумасшедший. Я подумал, что он выглядел великолепно. В Европе или Соединенных Штатах подобный ему был бы арестован или помещен в психиатрическую клинику, но этот человек выглядел не более опасным, чем люди, с которыми мне приходилось работать.

Мне захотелось познакомиться с ним. Старик, должно быть, был телепатом, так как в этот момент он повернулся ко мне и направился туда, где мы стояли. Возможно, он подумал, что мы тоже безумны. Почитатель, стоявший рядом с нами, робко перевел хинди старика на английский. Широко улыбаясь и движениями рук указывая в сторону моря, человек сказал: «Море уходит и приходит. Сейчас прилив, скоро будет отлив. Мы должны предложить, что имеем, тому Великому, который живет не только в море, но под землей и на небе».

Эти слова не только убедили меня в его здравомыслии, но и подтвердили мое первоначальное предположение о том, что в нем было что-то особенное. «Бог везде», — прокричал он на хинди, жестикулируя протянутыми к небу руками. «Мы также ощущаем это», — ответил я. Пристально посмотрев на нас несколько мгновений, старик сказал переводчику, что он видел, что у нас были собственные духовные традиции, и все же мы поклонялись тем же богам, что и он. Я пробормотал в ответ, что он, должно быть, ясновидящий. «Нет, — настойчиво продолжал он в том же духе, — мои уши — уши Шивы, глаза — глаза Шивы, я просто сообщаю то, что слышу и вижу. Это говорит бог, а не я».