Тело шамана - [19]

Я вспоминаю об одной своей пациентке, медитировавшей и работавшей над внутренним диалогом. Видения и телесные ощущения нарастали как часть ее ментального потока. Затем вдруг раздался какой-то голос и сказал, что она потеряет ребенка, которого она носила в это время. Женщина была в глубоком шоке, так как впервые забеременела в сорокалетнем возрасте и теперь была на восьмом месяце.

Вся в слезах, она сказала, что стать матерью — это ее самое заветное желание. Появись на свет ребенок — ничего бы больше не желала в этой жизни. Что я мог предложить? «Выясни, кто стоит за этим голосом», — сказал я.

Она заглянула в себя и ответила, что голос принадлежал Богу. «Он сказал, чтобы я перестала идентифицироваться с матерью и стала ученицей, иначе он убьет меня», — сообщила она. Она решила немедленно вернуться к своим занятиям медитацией. Несколько недель спустя ее ребенок родился совершенно здоровым, но, не прожив и трех дней, умер в роддоме из-за несчастного случая. Моя пациентка была готова к этой трагедии настолько, насколько к ней можно быть готовым. Она отбросила свою личную историю себя как матери так хладнокровно, как только могла, и жила в соответствии с новым направлением в ее судьбе. Бог уничтожил ее ребенка, но прежде она уничтожила себя.

Искоренение личной истории обычно влечет за собой ужасную боль. Годы невыносимых страданий предшествуют трансформации, предзнаменованной смертью. Вы тратите массу времени, борясь с судьбой. Она всегда предстает такой изменчивой, угрожающей вам симптомами и трудностями, превосходящими ваши способности к их решению.

Одной из самых удивительных черт африканских целителей, с которыми нам с Эми доводилось встречаться, была их отстраненность от собственной личной истории. Несмотря на то что мы белые, они благословили нас, как африканцев, после ритуала обмена нашей одежды на одежду экваториальной Африки. Мы осознали, что именно дань уважения традиции в сочетании с отстраненностью от нее была столь целительна.

Дон Хуан тоже, в отличие от многих коренных американских ясновидцев, был отстранен от его собственной истории, даже от своего сообщества. Мы знаем из последних книг Кастанеды, что дон Хуан несколько раз был близок к смерти. Однажды его даже преждевременно похоронили. С годами он сознательно удалил свою личную историю, порвал со своим прошлым и открыл сердце для мира вокруг себя. Он перерос односторонность идентификации с ролью коренного жителя Америки, ненавидящего евро-американских завоевателей. Он любил культурное наследие своего народа, но извлек из него суть и перерос его, отпустив от себя ненависть к врагам. Он осознал, что его родители трагически погибли потому, что не могли отпустить от себя жажду мести мексиканским угнетателям. Он сказал, что они жили и умерли, как американские индейцы, не понимая, прежде всего, что жизнь слишком коротка, чтобы иметь только одну идентичность.

Смерть как советчик

Бывают моменты, когда вы хотите умереть, и однажды все мы умрем. Отделение от прежней идентичности, системы или устоявшихся отношений подобно смерти. Только после завершения одного из таких отделений я осознаю, что умер. Поскольку я такой упрямый, убить меня нелегко, я умираю болезненно и бессознательно. Позже я рефлексирую и понимаю, что произошло, как дух умершего, покидающий тело и только потом осознающий, что с ним случилось.

Существуют более легкие методы. Фантазии о смерти сотрут вашу личную историю, если вы дадите им такую возможность, с помощью того, как вы работаете, чего от себя ожидаете, с помощью установившегося неменяющегося характера ваших отношений с другими. В соответствии с буддистским ритуалом вы должны медитировать над своей смертью каждый день. Многие учителя соглашаются, что смерть — ваш единственный мудрый советчик.

Если бы не страх смерти, вам, может быть, так бы никогда и не хватило смелости перешагнуть через обстоятельства, созданные историей. Используя же смерть в качестве советчика, вы вспоминаете, что больше не можете откладывать отстранение от себя и от своей кажущейся значительности или незначительности.

Возьмите мою недавно умершую пациентку. Когда она впервые пришла ко мне, она умирала от рака, туморы уже начинали мешать дыханию. Она хотела увидеть меня, так как была до смерти напугана. Я спросил, есть ли что-то, что она хотела бы еще сделать в жизни, и побудил ее последовать самому сильному желанию. Она немедленно ответила, что мечтой всей ее жизни было съездить летом в Финляндию.

«Вперед! — сказал я. — Отправляйтесь в Финляндию». «Нет, что вы! — ответила она. — Я не могу этого сделать. У моего мужа нет сейчас времени. Он должен работать». Наша беседа происходила в мае. Вместо того чтобы взять отпуск и поехать в Финляндию, ее муж дождался июля, когда пришло время его отпуска… чтобы похоронить жену. Смерть мало значила для этой женщины. На первом месте было все остальное: работа мужа, дети, дом. Она прожила свою жизнь, откладывая то, что было для нее наиболее важно, лишь бы только поддерживать личную историю домохозяйки. Она могла использовать свою смерть в качестве мудрого союзника, если бы была готова воспринять болезнь, как силу, заставляющую избавиться от собственной идентичности. Вместо этого болезнь уничтожила ее.