Тело призрака - [9]

Вернувшись на место, шрамоносец продолжил беседу:

— Можно ли узнать Спасителя по внешнему виду?

На этот раз ответа не последовало, а по лбу пациента пробежала рябь морщин.

— Хорошо, я вам помогу. Допустимо ли считать, что на иконах изображено подлинное лицо Христа?

— Каждая школа художников представляла его по-своему, — как на экзамене, произнес бородатый. — Иконы нельзя считать портретами.

— Значит, облик Спасителя может быть разным? — с нажимом задал вопрос сидящий.

— Наверное, внешность не главное, — ответил лежащий.

— А что же тогда? Подумайте, что заставляет массы людей идти за той или иной личностью? — на сей раз шрамоносец смягчил голос.

— Он должен предложить им иную, лучшую жизнь? — предположил бородатый.

— Вспомните, кто на протяжении всей истории человечества после Иисуса Христа не только пообещал, но и стал осуществлять это на практике. — Не найдя отклика погруженного в транс собеседника, человек в белом халате уточнил: — Я имею в виду справедливое бесклассовое общество, которое вполне в духе христианства.

— Ленин? — осторожно спросил пациент.

— Будьте уверены, что других примеров мы не найдем, — твердо отчеканил сидящий. — А теперь давайте предположим хотя бы теоретически: мог ли Ленин быть ипостасью Спасителя?

— Наверное, мог, — неуверенно ответил лежащий.

— А если было второе пришествие, то почему бы не состояться и третьему? — наступательно произнес шрамоносец. — Человечество по-прежнему нуждается в пастыре, который помог бы очиститься от скверны.

— Думаю, в этом был бы смысл, — ответил бородатый.

— Если бы все происходило в действительности, то верите ли вы, что возможно воскрешение Ленина, даже по прошествии десятков лет после его физической смерти? — человек в белом халате встал, его голос зазвучал пронзительно в унисон с почти уже воющей "стиральной машиной".

— Да, верю! — неожиданного громко сказал лежащий, и на его огромном лбу выступили сотни капелек пота.

— Вы — Ленин! — почти закричал шрамоносец.

11

Аномально поздняя осенняя гроза обрушилась на Москву, искромсав зигзагообразными зазубренными ножницами молний тихий теплый вечер. Вспышки одна за другой выхватывали обрамленные красными ореолами лица людей, заполнивших Красную площадь, будто свора фотографов, сверкая блицами, пыталась запечатлеть решающее для человечества событие.

Хлынувший вслед за шумовыми и световыми эффектами грозы проливной дождь, намочив тут и там разбросанные поверх толпы полотнища кумача, сделал их еще больше похожими на свежие сгустки крови.

— Только этого не хватало! — закричал Лиганов, подбежав к окну гостиничного номера. — Никому не расходиться, — распорядился он, обращаясь к высокому средних лет человеку с кожаной папкой в руке, и добавил: — Обращение будет готово с минуты на минуту.

Текст, лежащий на письменном столе, был испещрен пометками, сделанными золотой ручкой с таким же пером — предметом еще из "тех" времен. Поверху шла надпись: "Обращение народа России к президенту и правительству страны".

Человек, которому Георгий Алексеевич дал распоряжение, ушел, а сам лидер партии продолжил редактирование текста, время от времени глядя сквозь заплаканное каплями дождя стекло.

Толпа заметно сжалась, но не потому, что кто-то покинул площадь — люди, вздрагивая от раскатов грома и ежась от низвергающихся с неба прохладных потоков воды, инстинктивно старались придвинуться ближе друг к другу. Зонтов над людским морем почти не было: никто не рассчитывал на столь быстрое изменение погоды, да и метеослужба, как часто бывает, прозевала неурочный разгул стихии.

Голос появившегося на трибуне посланника Лиганова отвлек толпу от продолжающей бушевать грозы. Он прокричал:

— Нам не пристало бездействовать! Наступило время самых решительных мер! Через несколько минут будет готов текст обращения к власти. Мы потребуем навести порядок в стране!

Удар молнии и раскат грома поставили под этими словами огромный восклицательный знак, заставив и самого оратора, и большинство собравшихся вздрогнуть.

Как раз в это мгновение, закончив последнюю фразу, Георгий Алексеевич тоже поставил грозный пролетарский акцент: "Фабрики — рабочим, землю — крестьянам, власть — народу!"

Через четверть часа зачитанное им с трибуны обращение было одобрено участниками многотысячного митинга на Красной площади. От имени народа страны коммунисты требовали пересмотреть итоги грабительской приватизации и завести уголовные дела на всех, кто незаконно завладел собственностью, установить контроль за добычей полезных ископаемых, временно, до проведения национализации, передать в управление рабочим коллективам неправомерно присвоенные частными собственниками предприятия, блокировать в банках личные счета с суммами более ста тысяч долларов, отменить мораторий на смертную казнь…

Гроза продолжалась всю ночь и все же сумела проредить изрядно промокшую толпу. Но дело было сделано: в этот же вечер телевидение дало репортажи с Красной площади, а также с митингов, прошедших во многих городах, где десятки тысяч людей поддержали "Обращение народа России к президенту и правительству страны".

Не отрываясь от экрана, лидер партии "Правое дело" Глеб Полков грустно сказал: