Тельняшка для киборга - [54]

Пока я слушал обстоятельные Витькины разъяснения, вылезли из фургона и обступили нас еще шестеро. Первым был маленький носатый черноглазый парень с синими от жесткой кавказской щетины щеками и дивным именем Лаэрт Наполеонович. Затем до безобразия аккуратненький — от прически с идеальным пробором и очков в тонкой интеллигентной оправе до новеньких желтых кроссовок, похожий на изящную девушку — китаец Мо Ася. С ударением на «Я», как деликатно уточнил он. Все звали его просто Мося. С ударением на «О». Далее, по росту: румяный кругловатый златокудрый Вадик — ни дать, ни взять — молодой Нижегородский купец; застенчивый, молчаливый Толяныч; деловитые улыбчивые близнецы Юра и Гера; и, наконец, рыжеусый Паша с добрым лошадиным лицом. Роста он был гренадерского, но рядом с ценителем бычков Витьком смотрелся вполне скромно.

Познакомились со мной деловито, без церемоний, но вполне доброжелательно, по-свойски. Узнали, что я — перворазник, и тут же принялись оспаривать право «выпустить» меня. Я думал, подерутся.

Спор я слушал слегка ошалело. Главное, меня не спрашивали. Посмеиваясь, Сергей помог мне надеть парашют (вначале он показался мне легким, потом будто стал незаметно набирать вес), показал, как застегиваются карабины подвесной системы, и лениво посоветовал спорщикам отдыхать: Саня — его подшефный и выпускать будет сам.

— У-у, жадина! — фыркнула хорошенькая Зина. — Вот вечно ты так! — И мстительно добавила:

— Подвесную лучше бы помог подшефному подогнать, ножные обхваты вон — у колен болтаются…

— Ох, Зинуль, ты права! — мгновенно переменил свой снисходительный тон Сергей. — Помоги ему, будь ласкова, а? А то я свой еще не уложил… — голос Сергея стал совершенно сиропным.

— Ага, как что, так сразу: «Зинуль!» Лодырь… — она махнула рукой, встала передо мной на колени, ловко расстегнула карабины широких лямок и сосредоточенно засопела, что-то там передвигая и подтягивая. Я попытался заглянуть себе между ног, но Зина сердито дернула меня за лямку.

— Не вертись! И так неудобно…

Я полыхнул ушами. Нет, ну в самом деле… Молоденькая девушка вот так запросто стоит передо мной на коленях и своими ручками елозит… Я затравленно оглянулся и с облегчением заметил, что никто не обращает внимания.

— Так, ну, вроде бы, нормально должно быть, оценивающе пробормотала снизу Зина. — Пригнись маленько.

Я послушно наклонился, Зина сдвинула заднюю лямку (главный круговой обхват!) пониже и глухо клацнула карабинами ножных обхватов.

— Все, выпрямляйся, скомандовала она. — Нормально.

И, напевая, принялась распаковывать свою сумку.

А я глянул на себя и уши мои заполыхали совсем уже нестерпимо. Широкие лямки плотно обхватили мои ноги в паху, вызывающе обтянув тканью все то, что между ними находится. Руки сомкнулись сами собой, словно у футболистов, выстраивающих «стенку», а в голове издевательски заскакала строчка из наставления для парадов, которое, якобы, написал сам Петр Первый для гренадеров Преображенского полка: «…Усы всем сажею с салом чернить, а под срамное место — брюкву подкладывать, дабы вид иметь грозный!»

И опять никто не посмотрел в мою сторону — то ли каждый был увлечен своим делом, то ли на такие вещи здесь вообще внимания не обращают, как на голые ноги в бассейне. Лишь Сергей, подергав за лямки подвесной системы, помог пристегнуть запасной парашют, еще раз осмотрел меня, повертев, как потрошенную курицу, и коротко скомандовал:

— Нормально. Раздевайся пока.

— В смысле?! — вытаращил я глаза.

— В смысле — снимай парашют и ставь в козлы.

— Куда ставить?

— Снимай, короче. Замаешься стоять так.

Аккуратно поставив мой парашют на край брезентового полотнища (которое называлось «стол»), Сергей принялся споро укладывать свой парашют — только локти сновали, как у ловкой хозяйки, месящей тесто. Кажется, он все делал так — ловко и деловито. И от этого вокруг него словно распространялось поле надежности и уверенности. Когда, закончив укладку, он поставил свой парашют рядом с моим, я не мог не отметить, что парашют Сергея выглядит куда более продвинуто. Нарядно голубела синтетика ранца, зеркально блестели хромированные пряжки, ленты подвесной системы были тоньше и даже на вид мягче моих. Рядом с ним мой парашют с выгоревшим брезентовым ранцем и кондовыми лямками чуть не в ладонь шириной смотрелся, как мотоцикл «Урал» сельского участкового рядом с «Харлеем» столичного байкера. Но — странно — от этого я только проникся уважением и уверенностью к выгоревшему ветерану. Он и в самом деле казался «надежным, как ложка».

— Айда, потренируемся маленько, пока время есть, — хлопнул меня Сергей по плечу. — Люди, если что — мы на ВДК! — и мы направились к конструкциям, напоминавшим одновременно детскую площадку и тренажерный зал.

Там в течение часа Сергей добросовестно учил меня, как отделяться от самолета, управлять куполом и приземляться на плотно сдвинутые ступни. К концу занятия я взмок, а ноги начали гудеть.

— Сергей, а что людей так мало? — попытался я отвлечь его от муштры, выгадывая себе передышку.

— Да не сезон, понимаешь. У кого — сессия, у кого — дачный сезон заканчивается, у кого-то, наоборот, на Канарах бархатный сезон.