Телепортатор - [2]

* * *

Доклад профессора Владимира Алексеевича Войнаровского был запланирован, как свидетельствовала программа, на утро второго дня. Но, как это обычно происходит, из-за чьего-то недосмотра, разгильдяйства перенесли на вторую половину дня первого. И нужно еще сказать «спасибо» за то, что заблаговременно об этом известили. Однако профессор не стал кочевряжиться, капризничать и возражать, а повел себя очень даже покладисто.

Послеобеденное время – самое трудное для слушателей, а для докладчика — самое неблагодарное. Собравшиеся, отяжелев от вкушенного обеда, мужественно борются со сном, правда, не всегда успешно, а потому их внимания хватает в лучшем случае только на начало доклада. Владимир Алексеевич исключением не стал, хотя и не воспринял это как оскорбление, — ну что ж поделаешь, так было и так будет…

В заключение выступления профессор вышел из-за трибунки, откуда читал сообщение, и, немного повысив голос, обратился к аудитории:

- А сейчас, уважаемые коллеги, я хочу продемонстрировать вам маленький эксперимент. Прошу внимательно следить за мной. Как вы видите, сейчас я нахожусь возле трибуны, в руках у меня распечатка текста только что сделанного доклада... Но вот уже я стою здесь, возле двери в конференц-зал, и отсюда обращаюсь к вам.

Все повернулись на звук голоса. Действительно, профессор Войнаровский стоял, с небрежным изяществом облокотившись на дверную коробку, и, как веером, обмахивался листами бумаги с докладом.

В зале повисла вязкая кладбищенская тишина. Затем кто-то громогласно икнул, способствуя таким необычным образом выходу собравшихся из ступора. Наконец чей-то по-старчески дребезжащий голос проблеял:

- О! Еще один Кио выискался!*

Всеобщее замешательство мигом рухнуло. В зале поднялся базарный шум, отчетливо прозвучали выкрики: «Массовый гипноз!», «Это двойник!», «Иллюзионист!», «Шарлатан!».

Владимир Алексеевич молча поднял руку, призывая угомониться. Мало-помалу галдеж прекратился, и воцарилась настороженно-звенящая тишина. В этом напряжённом безмолвии, враждебном и пугающем, негромкие слова профессора прозвучали особенно веско:

- Коллеги, коллеги, — укоризненно покачивая головой, сказал он. — Обвинять меня в иллюзионе… Да мне это вроде как и неприлично. Все ж таки доктор наук, профессор… В докладе, который, видимо, некоторые из присутствующих прослушали не слишком внимательно, — да-да, конечно, я понимаю, время послеобеденное, — я дал кратенькое описание вербально-математической модели — разумеется, в общих чертах — того явления, которое вы только что могли наблюдать. Но я отчетливо осознаю, что увиденное сейчас выходит за рамки традиционных представлений и с трудом поддается осознанию. Поэтому я сейчас повторю демонстрацию эксперимента и прошу всех быть более внимательными.

Как вы все видите, в настоящий момент я пребываю возле двери. В руках у меня по-прежнему распечатка доклада. Чтобы пресечь всяческие обвинения в гипнозе, фокусе и прочих надувательствах, которые только что прозвучали, я подбрасываю листы…

Словно гигантские белые бабочки запорхали в проходе между рядами, они ещё трепетали в воздухе, а Войнаровский уже снова стоял на сцене, небрежно опираясь на трибуну, и продолжал:

- Надеюсь, эта часть эксперимента была достаточно убедительной? И сейчас никто не станет обвинять в гипнозе, наличии двойника и прочих глупостях? Как-то не к лицу мне заниматься подобным… Возраст, видите ли, не тот… Да и репутация не позволяет…

На этот раз аудитория ошарашено молчала…

* * *

Осторожные, зачастую не совсем внятные сообщения о сенсационном докладе, сделанном профессором Войнаровским на конференции, появились в интернете уже тем же вечером. На следующий день начавшийся шквал публикаций постепенно приобрел лавинообразный процесс. Сенсационную новость размещали даже сайты, весьма далекие от науки.

Журналистские бредни комментировали — не менее бредово — какие-то мало кому известные специалисты, обладающие какими-то громкими званиями и должностями, являющиеся действительными членами малоизвестных или даже вовсе неизвестных академий с совершенно экзотическими названиями.

И вдруг информационный поток приостановился. Не то чтобы иссяк, сошел на нет, как это часто бывает, когда новость уже перестает быть сенсацией. Исчез совсем, разом, будто заслонку на шлюзе опустили. Вроде бы и не было никакого примечательного события.

Однако было уже поздно. В Киев началось массовое паломничество иностранных журналистов. Они осаждали дирекцию института, отдел кадров, дежурили возле квартиры Войнаровского, но безрезультатно. Возмутитель спокойствия исчез. В отделе кадров, стыдливо отводя глаза в сторону, утверждали, что профессор срочно взял отпуск и уехал отдыхать. «…Нет, нет, об этом не может быть и речи! Без его разрешения номер мобильного я дать не могу! Нет, и звонить ему, беспокоить я тоже не буду… Как вы не понимаете, человек в отпуске! Чуть ли не первый раз за несколько лет…»

Директор института, академик Головченко отмахивался от журналистов, словно от оголодавших комаров в сосновом бору, и отвечать на вопросы категорически отказывался: