Телепат - [6]

Мы еще поговорили о том да сём, сходили на ужин в больничную столовую, Степан Тимофеевич проводил супругу, после чего мы легли спать.

Странности начались на следующий день. Когда я утром проснулся, я почувствовал, что гул в моей голове заметно ослаб. Это меня обрадовало. Похоже, я действительно быстро иду на поправку. Я поднялся, надел пижаму, взял полотенце, которое висело на спинке моей кровати, и отправился умываться. Но едва я вышел в коридор, который был наполнен больными, получавшими у стойки медсестры свои лекарства, как в моей голове снова как будто заработал трансформатор. Сквозь весьма неприятное жужжание прорывались какие-то звуки, напоминавшие треск и щелчки, как в радиоприемнике, который настраивают на определенную волну. Нет, они не были сильными, они не сводили меня с ума. Просто, все это было как-то странно и непривычно. Я в испуге остановился. Такого со мной еще никогда не случалось. Проходившая мимо санитарка внимательно посмотрела на меня.

— Вам плохо? — спросила она.

— Да нет, ничего страшного, — соврал я. — Голова просто немного закружилась, и только.

— Бывает, — заметила санитарка. — Может, Вам лучше пока посидеть?

Я присел на стоявшую у стены тахту. Санитарка еще раз окинула меня тревожным взглядом и пошла дальше по коридору. Гул в голове не умолкал. Треск тоже. Мимо меня проходили больные, медсестры, врачи. Я заметил, что когда кто-либо из них ко мне приближался, треск в моей голове усиливался, а когда отходил — треск ослабевал. Все это было странно и непонятно. Скоро будет утренний обход. Нужно обязательно все рассказать врачу. Может, у меня и правда что-то серьезное? Я еще немного посидел, затем поднялся и пошел в умывальник.

Умывшись, я вернулся в палату и снова лег на кровать. Едва я принял горизонтальное положение, как гул и треск в моей голове заметно стихли. Может, мне пока противопоказаны движения? Может, будет лучше, если я весь день проведу в палате?

На соседней кровати заворочался просыпающийся Степан Тимофеевич.

— Уже полдевятого? — произнес он сонным голосом. — Однако, пора подниматься. Через полчаса завтрак. А ты давно встал?

— Нет, — откликнулся я. — Минут двадцать назад.

Степан Тимофеевич надел пижаму, застелил постель, взял свое полотенце, и вышел из палаты. А я продолжал предаваться беспокойным размышлениям. Что со мной такое происходит? Что означают этот гул, и эти пощелкивания? Почему они то появляются, то исчезают? И от чего все это зависит? А вдруг у меня и правда «поехала крыша»? Так это, или нет, но со мной явно творилось что-то неладное, и это было очевидно. Я попытался себя успокоить, для чего раза три глубоко вдохнул и выдохнул. Есть такой известный способ борьбы с волнением. Но он не помог. Моя тревога не ослабла. Она была слишком сильной, чтобы ее можно было унять таким простым образом. Но у меня при этом появилась интересная мысль. Точнее, догадка, которую необходимо было проверить. Я поднялся с кровати и вышел в коридор. Гул и треск в моей голове усилились. Затем я вернулся в палату. Гул и треск стихли. Разница между коридором и палатой была только одна. В палате, кроме меня, больше никого не было, а в коридоре находились люди. Что же это такое получается? Неужели мой мозг, каким-то образом, стал улавливать чужие биотоки? Но это же невероятно! При всей кажущейся логичности такого объяснения, я не мог в него поверить.

Дверь открылась, и в палату вошел Степан Тимофеевич. В моей голове снова затрещало.

— Ну, что, пошли завтракать? — весело окликнул он меня. Я заставил себя улыбнуться и встал с кровати. Мы вышли из палаты и направились в столовую.

Завтрак только усилил мое волнение. Столовая была переполнена. В моей голове гудело и трещало, не переставая.

— Что с тобой? — с тревогой спросил Степан Тимофеевич, сидевший напротив меня. — На тебе лица нет. Тебе плохо?

— Голова что-то разболелась, — выдавил я.

Сидевшие рядом с нами за столом еще двое больных посмотрели на мои бинты, и сочувственно вздохнули.

— Сейчас, после завтрака, будет обход. Обязательно про это скажи, — напутствовал меня сосед по палате.

Доев манную кашу, бутерброд с маслом, и выпив какао, составлявшие завтрак, я вернулся в палату, и с облегчением почувствовал, что мучившие меня шумы снова исчезли. Сомнений не оставалось. Причиной всех этих потрескиваний действительно, каким-то образом, являлись другие люди.

Когда к нам в палату зашла врачебная бригада, я не стал ничего от них скрывать, и рассказал все как есть.

— Ну, это Вы, батенька, хватили! — улыбнулся уже знакомый мне Дмитрий Вахтангович. — Если Вы способны улавливать чужие биотоки, то Вы — самый, что ни на есть, уникум. Тут и до телепатии недалеко. Объяснение ваших шумов, скорее всего, очень простое. В результате травмы у Вас в черепе образовалась небольшая трещинка. И именно она является корнем всех Ваших проблем. Каким образом? Поясню. Мозг — орган очень чувствительный. Когда рядом с Вами, например, кто-то разговаривает, происходят колебания воздуха, которые Вы не ощущаете, но которые через эту трещинку чувствует Ваш мозг. Вот Вам и кажется, что у Вас в голове и гудит, и трещит. Сейчас, когда я говорю, Вы слышите треск?