Теленок мой - [2]

     Да, это предел. Иначе, где же граница? Искать новые пути, а они, по сути, старые-старые, совсем близки к временам «романтиков»?!

* * *

     Пока Батия погружена во все эти мысли, входит Даниэль, набрасывает веревку на шею малой коровенки. Ведут, потому что она «требует».

     Нет! Это месть женского начала. Сегодня ведут коровенку в этом коровнике, потом придет другой, и не вспомнит ее, и вся тяга и привыкание к нему падут на этого другого.

     Ожидает ее симпатичный теленок по имени Билеам, любимец их рабочей группы, черный молодой теленок голландской породы с «белыми носками» у копыт и белым пятном - звездой - на лбу, крепкогрудый, весь как из цельного черного металла, мясистый, со скрыто напористой мощью производителя. Голова небольшая, влажная пасть, широкие 

горячие ноздри. Привязан за шею, полон внутренней напряженности. Глаза его круглы, налиты кровью, совсем не как у коровы - миндалевидные, мечтательно-дремотные в своих орбитах.

     Теленок все время в движении, в желании неожиданного выбрыка, скачка: сломать забор, прорвать ограду. Клубок силы, в любой миг готовой к нападению, и нет у него сзади никакого безобразного вымени, и от этого собранность его особенно гибка. Недаром древние, ощущая все это, взяли его символом силы, золотым теленком, до чего красив у египтян был Апис!

     Вот она - истинно действующая форма призыва «плодитесь и размножайтесь», парализующий в своем скрытом напоре символ плодоношения в своей природной завершенности.

     В тот день. как обычно, работы было невпроворот, и не было минуты углубиться в размышления, которые приходили потоком, фрагментами, наплывали пластами, исчезали и возвращались.

* * *

     В то время была она за полное равенство влюбленных, считая, что рабская подчиненность женщины не более чем дурная наследственность прошлых веков, классовой борьбы, этакий выброс устаревших традиций.

     Скрытая рабыня в душе женщины - результат властвования мужчины над нею в течение поколений, сделавшего ее всего лишь инструментом для своего наслаждения. 

Ведь, по правде говоря, и сегодня мужчина - властитель жизни, и лишь на него работает культура, искусство, начиная с любого журнала, ревью, полных фотографий обнаженных девиц, часто лишь в вуалях, и в газетах рисуют «обнаженку», а рекламы только и пользуются женским телом, и все кабаки обслуживают женщины, и большинство скульптур посвящено женской наготе, и все магазины, знающие потребность мужской души, выставляют их.

     Для Батии это позор, она ненавидит свое тело из ненависти к своему полу.

     Да, мужчины любят нас, жаждут нас, но никогда не могут отдавать нам уважение, поклоняться нам.

     Верно, тут секрет легкого поведения женщины, думает Батия, ибо не сотворена она для одного, а дан всего мира. Она не может не кокетничать со всем миром, не нравиться мужчинам. Она жаждет - и в этом тайна ее страсти - чтобы каждый встречный домогался ее, хотя у нее к нему нет никакой тяги, но само его домогательство делает ее счастливой. 

Только мужчина может быть «для одной», видеть в ней цель своей жизни! И Батия пришла к выводу: не будь у мужчины «матери» и «дочери», не было бы в его мире более отвратительного существа, чем женщина.

     И вновь волна новой литературы с головой покрывает Батию.

     Нет - это страдания наследия, и это пройдет с осознанием самоуважения, да - это свободная женщина, не зависящая от мужчины - вот цель. «Гордая женщина!» И Батия начинает охотиться за биографиями властолюбивых женщин - королев, властительниц, она ощущает себя одной из них, ей нравится Жорж Санд - «львица в короне мужской элиты».

     И приходят новые теории, и новые выводы, и в мире существует Фрейд, и грань между мужчиной и женщиной все более стирается. И надо разобраться в некоторых вещах, выглядящих болезненно-странными.

     Над кем властвовала Жорж Санд? Быть может, над мужчинами, в которых женское начало преобладало над мужским?

     Быть может, в женщине и нет вовсе классовой подчиненности, и все может перемениться и вообще исчезнуть в течение поколений или, быть может, это изначальная подчиненность, физиологическая, экзистенциальное смирение, душевная покорность, исходящая из покорности анатомической, из изменения в сознании любви активной в любовь пассивную.

     Я никогда не смогу сделать его отцом своих детей без его желания, но могу быть изнасилованной и как бы неосознанно стать матерью его ребенка.

     Он, мужчина, и есть проклятое изначалье этого рабства.

     Каждый раз. увидев телка, она любуется им, но это все равно как любоваться произведением искусства. И все же мучает ее некое подспудно скрытое в ней восхищение им, глупое преклонение, что ли. ну. почти преклонение женщины перед мужчиной.

     Что за глупость!

     Скорее, это вежливость по отношению к нему, думает она. глядя, как парни при взгляде на теленка испытывают приступ гордости, подсознательно ощущая его одним из своих, этого чудного теленка, божка древних семитов...

     Даниэль! Что он от нее хочет? Никогда этого не будет! Никогда она не сдастся мужчине...