Телеграмма с неба - [2]

Крошка. Наверно, не пробовали. Видала я и получше, видала и похуже.

Нэт. Ух ты. Знаешь, тебе повезло, что я такой добродушный. Только такой, как я, тебя и стерпит. Я, видать, самый добрый человек на свете.

Крошка. Ах, милый!

Нэт. Ты!

Крошка. Ага. Это тебе понравилось, да? Почувствовал себя этаким неотразимым героем, совсем как в кино, так ведь? Эх, не задуряй себе башку, у многих мужиков в твоем возрасте еще молоко на губах не обсохло, да и у тебя тоже.

Нэт. Ну дальше, дальше. Я все знаю. Ты весь день работала как каторжная. Туфли жмут. Работу свою ты терпеть не можешь. А эта гнида, мистер М. Н., опять принялся за свои старые штучки. И нервы у тебя ни к черту, и все мужчины – скоты, и все женщины – забитые, и так далее и тому подобное.

Крошка. Ты еще позабыл добавить: а теперь я зря трачу время, сидя на крыше с Нэтом, то есть с Увальнем Великим.

Нэт. Луны нет, звезд нет, тихой музыки нет…

Крошка. Нежная любовь под пение антенн, ухажор потный, а кругом липкий деготь. (Передразнивает.) «Жарко сегодня, а?»

Нэт. А ты – что надо, крошка.

Крошка (передразнивает). «А ты – что надо, крошка».

Нэт. Ну ладно. Скажи для разнообразия что-нибудь хорошее.

Крошка. Хорошее? (Смеется.) А знаешь – нечего, а то бы сказала. Если я что-то хорошее и чувствую, то пока найду слова, оно и пройдет.

Нэт. Ладно. Отвечай просто: «да» или «нет». Я не первый красавец на свете, но и не последний урод. Так?

Крошка. Так.

Нэт. Ты и сама – не подарок. Тебя «кадиллаки» у дверей не дожидаются. Разве что какой-нибудь старый «бьюик». Так?

Крошка. Так. Не подарок. Признаюсь.

Нэт. Кто мы с тобой? Рожденные между мировыми войнами. Я получаю деньги в УПСРОНе,[1] а ты работаешь продавщицей в отделе дешевых товаров. Небо черное, а будущее и того чернее. Мы живем в сумасшедшем мире, и вокруг нас воют остервенелые волки.

Крошка. Ты чем занимался? Учил наизусть газетные передовые?

Нэт. Я это по радио слышал – выступал какой-то поэт. А может, политический деятель. Не знаю.

Крошка. Ну…

Нэт. Ну, так зачем таким, как мы, жить самим по себе? Уплатим два дуба, пробубнят над нами какую-то белиберду, и после этого мы будем иметь законное право не сидеть на крыше, не околачиваться по паркам да парадным, а уединиться в своей комнате. Потому что любовь.

Крошка. Минуточку. Как это – ни с того ни с сего и вдруг любовь?

Нэт. Ну ладно. Нет любви. Но что-то есть. Полгода мы встречаемся – значит, что-то есть? Или это с твоей стороны расчет? Хо-хо!

Крошка. Хо-хо! (Серьезно). Нэт, да не хочешь ты жениться. Ты женитьбы как огня боишься.

Нэт. А тебе-то что, боюсь я или нет?

Крошка. Ну, а я боюсь. А ведь я вдвое тебя сильнее, так что могу представить, как ты-то боишься.

Нэт. Да чего тут бояться?

Крошка. Попробуй, найди слова и объясни, а я не могу. Но я знаю, что есть УПСРОН, и отделы дешевых товаров, и десять миллионов безработных, и война… И так все время… А ты такой кроткий, добродушный. А в наше время, чтобы чего-то добиться, надо быть жестким, напористым. Слова ничего не стоят. Ну ладно, увалень. Как говорят великосветские дамы, я принимаю ваше предложение. Ну и как, распирает тебя от счастья?

Нэт. Еще как. Ух и мастерица же ты тоску нагонять.

Крошка. Переживешь.

Нэт. И даже сейчас ты ничего хорошего мне не скажешь?

Крошка. Да что именно? Ты скажи, что нужно, я и скажу.

Нэт. Сдаюсь.

Крошка. Ах, не надо сдаваться.

Нэт. Крошка!

Крошка. Ну, чего?

Нэт. Ну, хоть скажи, что, по-твоему, все будет хорошо.

Крошка (смеется, потом передразнивает его). По-моему, все будет хорошо, увалень. (Посмеивается.)

Смеются оба, все громче и веселее. Слышится «Свадебный марш», первые четыре ноты – медленно, затем темп все возрастает и музыка резко обрывается.

Голос. Два доллара, пожалуйста.

Крошка. Раз, два, и готово, и стояли мы под дождем у здания суда – женатые. Нэт глупо ухмылялся, я, наверное, – тоже, и потом пошли мы отметить это дело мороженым, а там и оглянуться не успели, как утро кончилось и пора было возвращаться на работу. Нэт поехал метро, я – на трамвае, приезжаю в магазин, а старая грымза М. Н. и говорит: «Где тебя все утро черт носил?» А я говорю: «У меня тетя померла», а он: «Врешь» – и вычел у меня плату за полдня, но мне было неохота сердиться. У Нэта, кроме жалованья, ни цента не было, да еще он отдавал своей матери по меньшей мере два доллара в неделю… Ну, мы все рассчитали и примерно в три недели устроились: и жилье нашли, и почти всю мебель достали, и только-только начали привыкать друг к другу и к тому, что мы женаты. Помню, дело было в понедельник, мы шли домой из кино…

Нэт. Слушай, крошка. Надо кое о чем поговорить. Давай обойдем вокруг квартала.

Крошка. А дома нельзя, Нэт? Если это насчет денег, то извини.

Нэт. Нет-нет. С деньгами все в порядке.

Крошка. Ты не заболел?

Нэт. Нет, ничего такого…

Крошка. Так что же? Ума не приложу.

Нэт. Я пытаюсь тебе сказать.

Крошка. Так говори, да пояснее.

Нэт. Так вот. Тебе надо сейчас же бросить работу.

Крошка. Что!

Нэт. Тебе надо бросить работу, потому что мы сейчас нарушаем закон и обманываем правительство.

Крошка. Это кто говорит?

Нэт. Закон.

Крошка. Какой закон?

Нэт. Закон об УПСРОНе. Ты не имеешь права получать деньги, если я работаю в УПСРОНе.